Режиссер Кшиштоф Занусси рассказал «КИ» о своем новом фильме

Вся семья надеялась, что я тоже стану архитектором, но на мой выбор сильно повлиял отец. Он, видимо из лучших побуждений, показывал мне строящиеся объекты соцреализма и подробно объяснял, почему они бездарны и безвкусны. И тогда я решил пойти совсем в другом направлении и занялся изучением физики.

В эту науку я страстно влюблен и до сих пор, а вот она в меня – нет. Я был посредственностью, а это самое страшное, что может случиться с человеком. И когда я понял, что Нобелевской премии не получу, то решил все бросить. И стал режиссером.

Его книги мне очень помогли в жизни, ведь зачастую главный герой его романов – нищий родственник, кем я и был по отношению к своей сказочно богатой итальянской родне.

Всю жизнь, как Бальзак, я мечтал доказать своим мультимиллионерам, что тоже в жизни чего-то добился. И вот наступил момент, когда это как будто удалось.

В 1980 году я пригласил их на закрытие Венецианского фестиваля, где показывали мою картину «Контакт» (а раньше в Каннах я получил «Лучшего режиссера», можно сказать, это был пик моей карьеры), и посадил дядю между премьер-министром Италии и Феллини.

Картину приняли хорошо, долго аплодировали, и я подумал, что победил, наконец-то мои итальянские родственники поймут, на какую высоту я поднялся. Но, как оказалось, мой триумф для них ничего не значил. Однако на следующий день утром, спускаясь к завтраку, я увидел дядю оживленным, с газетами в руках. Он воскликнул:

Потому что если вам дают деньги на картину, значит, вы кого-то убедили в своей ответственности и надежности. Над карьерой надо работать, и в первую очередь – завязывать связи. А для этого люди должны знать вашу фамилию.

Сейчас модно представляться по имени: «Иван», но такая система успешна лишь в тюрьме: «Какой Иван? Никто не знает». В искусстве все наоборот, надо трижды повторить свою фамилию, чтобы кто-то когда-то вспомнил, что общался именно с вами.

Не надо быть карьеристом и цепляться за любую возможность взлета, но разумно помогать себе необходимо, и отказываться от шансов не стоит. Однажды меня попросили снять картину о Папе римском, тогда еще здравствующем Иоанне Павле II.

И хотя я был с ним лично знаком, эта задача мне не понравилась. Биографическая картина о живом человеке вообще невозможна: воспевать пока рано, а критический взгляд никому еще не интересен. Но я знал, что фильм посмотрит весь мир, и согласился.

И я тогда решил показать самое начало пути, снять Иоанна, когда он был шестилетним мальчиком, а разыграть – других героев в атмосфере страны тех лет. В центре – сцена реконструкции крестного хода, основанная на реальных биографических событиях.

Мальчик переживает все этапы религиозного экстаза, а потом видит, как актер-Иисус пьет пиво в ресторане и улыбается. Эта картина сильно повлияла на мою судьбу, причем не в лучшую сторону.

В мире есть огромная сила противников церкви, которые не выносят христианства. Они сделали мне бирку – «папский режиссер», и она на какое-то время задержала мое развитие. Но я не жалею о фильме.

Мы живем на одной планете, ходим иной раз по одной улице, но в голове у каждого различное представление о мире. И наша профессия способствует согласию между людьми, их взаимопониманию.

Ведь наше искусство – это искусство рассказа, которое помогает людям увидеть мир с другой точки зрения, понять его и принять тех людей, которые в нем живут.

Когда говорят, что кино – это изобразительное искусство, я не согласен. Это прежде всего искусство слова, особенно для документалистов. Хотя большого разрыва между художественным и документальным кино я не вижу, он всего в один шаг.

Во взаимоотношениях поляков и русских зачастую лежит непонимание наличия глубокой разницы. И пока мы ее не узнаем, нам друг друга не понять. Мне дважды предлагали быть послом в России, но мне удалось этого избежать.

Иначе бы я говорил сейчас торжественные речи, а не был бы с вами и не снимал бы кино. Здесь, как мне кажется, я могу сделать больше, чем будучи послом, для понимания друг друга.

Но когда меня отмечают, я обретаю вдохновение и новые силы. Эта зависимость сложна, когда автор хочет сохранить свое мнение и самобытность. Делать как все или как мне нравится?

Это вопрос всегда открытый, нет простого ответа. Нужно найти компромисс между публикой и своими желаниями, ведь если я буду говорить на том языке, что никому не интересен, то лучше создать книгу. Или читать монолог.

Но, с другой стороны, я не хочу подстраиваться под публику, стремлюсь, чтобы она шла мне навстречу. И если удается, то это успех.

Годар не снял бы сегодня фильма. Тогда было другое общество, и зрители гораздо внимательнее смотрели картины. Они стремились к высокому искусству, и режиссеры отзывались новым, свежим языком. Сейчас под влиянием массовой культуры и телевидения язык несколько упростился.

И это не кризис, это — перемена. Происходит то, что предвидел в 20-е годы прошлого столетия Ортегаи-Гассет. Массы поднялись и требуют низкого уровня. Но потом будет следующий виток: возникнет новая элита, новые требования, новый снобизм. Мир переменчив, и так всегда.

В картине приняли участие литовцы, украинцы, венгры, итальянцы. Фильм костюмированный, действие происходит до Первой мировой войны и во время ее. В нем мне хотелось отойти от модного языка.

Сейчас все режут, дают крупные планы, стараются коленом подчеркнуть главное, чтобы добиться понимания невнимательного зрителя. Я же сделал картину, где снято как будто одним кадром и издалека.

А во время самого главного диалога показаны вообще предметы, а не актеры. Вместе с Андроном Кончаловским мы почувствовали, что хочется вернуться к Роберу Брессону, великому гению кинематографа 50-х, который не облегчал задачу своему зрителю, а наоборот, предлагал ему сыграть в игру: чуть покажу, остальное догадайся.

Они были моими студентами, но люблю их не поэтому, они делают интересные картины. В России я читаю лекции более 20 лет. С каждым десятилетием молодежь меняется: у них появляются другие заботы, другие интересы, другой язык.

В кино это проявляется и на уровне жанров (вновь появились давно забытые исторические картины), и на уровне сюжетов – уход в семейные, личные проблемы, чего раньше не было.

На юге России был несколько раз, в Сочи конечно. Море, теплый климат, в людях есть что-то особенное, солнечное, душевное. В Краснодар приехал впервые, он для меня – открытие.