Накануне премьеры для прессы состоялась генеральная репетиция спектакля, на которой побывала культурный обозреватель «КИ» Анна Климанц. Почему режиссер не стал «бросать» Каренину под поезд, что подчеркивает серый монохром в декорациях и так ли уж безжалостен граф Вронский, как принято считать?
Анатомия чувств
Перед просмотром «Анны Карениной» я не беседовала с режиссером, как делаю обычно, не узнавала подробностей у художника-постановщика относительно сценографии и не перечитывала роман. Решила, что приду в зал как зритель без привилегий и постараюсь разгадать замысел творца. Попала на первый состав, где роль Вронского исполняет Михаил Дубовский, Карениной — Татьяна Башкова, и… пропала. Стильно. Интеллектуально. Столичный уровень.
Выделила для себя основной вопрос, ответ на который буду искать помимо анализа постановки. Чем близка эта история современному человеку? Почему она проникает в нас до сих пор? Ведь у нас, что касается быта и нравов, мало общего с героями Льва Николаевича. Впрочем, как и с ним самим. Босыми мы не косим траву на рассвете в отличие от героев великого классика, воспеваем другие ценности и идеалы, а многие из нас и вовсе Новый год будут начинать с вранья. Опять!
Полагаю, что роман влечет читателей и сценаристов не только своей сложностью, но и красотой, так как пропитан ею насквозь от первой до последней буквы. Но только лишь в одной эстетике дело? В новом спектакле Егорова и без шелковых корсетов обнаженных нервов и трагизма хватит и женщинам, и мужчинам. Звук прибывающего из Петербурга на московский вокзал поезда, который нарастает, становится все ближе, растворяется в вечности, все расставит на свои места. «Знакомьтесь, мой сын, граф Алексей Кириллович Вронский». — «Моя сестра, Анна Аркадьевна…»
«Слишком поздно»
Постановка сложна по форме и содержанию, но при этом будет понятна даже тем, кто плохо помнит оригинальный текст, который здесь сохранен — задача режиссера сберечь авторское слово. Зрителю не нужно напрягаться в поиске смысла, как это часто случается, когда классика звучит на современный лад, и он не чувствует себя обманутым. У Егорова каждая сцена выстроена при помощи современных художественных приемов и завершена настолько, что больше напоминает полноценный художественный фильм, чем пластический спектакль. Даже если ты задержался в собственных мыслях, переключаясь на действие, картинка вновь затягивает и элегантно подчиняет тебя себе.
Каренина вдруг говорит оторвавшемуся от размышлений о своем проекте мужу, обеспокоенному предосудительным поведением жены, что уже слишком поздно и пора бы ложиться спать, и оказывается… в постели с Вронским. Сцены близости, офицерские скачки (для воплощения этого эпизода актеру Михаилу Дубовскому даже пришлось встать на голову), боль Каренина — этой «злой машины», поезд, приближение которого ты вновь ощущаешь кожей, — настолько честны и глубоки, что хочется вслух сказать: «Боже, все именно так, все это чистая правда!» Наверное, каждая женщина хотя бы раз в жизни уезжала вот так, как Каренина, преследуемая своим Вронским, в тумане на вокзале, и сердце ее замирало от предвкушения великого счастья и неизбежного ужаса. «Делайте со мной теперь что хотите!» И он сделает, не сомневайся.
Зрителю нужна классика
Возвращаюсь к вопросу актуальности «Карениной». Да, в XXI веке редко увидишь страсть, описанную Толстым, которая может захватить двоих умных и красивых людей и впоследствии привести женщину к самоубийству с целью наказать любимого. Куда реальнее напороться на абьюзера, став жертвой домашнего насилия, и пасть от руки безумца. Эта тема, как и линия Долли (Олеся Богданова, Елизавета Велиган) и Стивы (Алексей Сухоручко, Иван Бессмолый) Облонских: жена закрывает глаза на измены мужа и от скуки в муках рожает детей, — ближе современному человеку. О безнадежности положения женщины рассуждает Каренин (Алексей Мосолов, Евгений Женихов) в начале второго действия, запивая свои слова дорогим вином.
Но женщины изменились. Получив доступ к образованию, стали меньше зависеть от мужчин и обзавелись правами. Остаться без мужа сегодня не значит умереть от голода или быть отвергнутой обществом, ведь его оценка в XXI веке уже не исполняет партию первой скрипки. Но стали ли женщины счастливее или по-прежнему существуют с наполовину замурованным телом и оставленными на воле крыльями, как Каренина, Лариса Огудалова, Аксинья и другие героини, жившие, любившие и умиравшие в суровом XIX столетии? Едва ли.
Роман задает слишком много вопросов. Во всем виноваты дети, которые делают женщину уязвимой на тысячу лет вперед? Все ответы неудобны и неприменимы к жизни (вот и Левин ищет их в собственной смерти), как и правда, которой Анна (Татьяна Башкова, Евгения Белова) больно ударит Вронского (Михаил Дубовский, Арсений Фогелев) по щеке, и не один раз: «Уважение придумали, чтобы прикрыть пустое место, где должна быть любовь!» От этой правды граф будет бежать в меблированные петербургские комнаты своей матери. От нее, ставшей чужой, и от себя, уставшего и сломленного. «Я его накажу!» — скажет она. За что? За нелюбовь? Так ведь нельзя утверждать однозначно, что граф Вронский ее не любил, а лишь тешил самолюбие.
В спектакле роковой эпизод отдан на откуп зрительскому воображению. Он условен. По задумке режиссера эта история не должна заканчиваться смертью Анны, ведь у Толстого она имеет продолжение. Каренина отправится на вокзал с бархатным клатчем цвета крови в руках (в оригинальном тексте — с красным мешочком) и сделает шаг в исцеляющую, прекращающую ее мучения неизвестность. Вронский подойдет к столу, на который вокзальные служащие положат ее изуродованное тело, и больше никогда не будет прежним, ведь его мучения только начинаются.
Дмитрий Егоров не прогадал, поставив Каренину. Тот факт, что билеты на все даты запланированных показов были раскуплены заранее, удивил режиссера: ведь неизменно будет поезд в финале, а в бальных залах, где в канделябрах медленно тают восковые свечи и вальсируют Анна с Вронским на зависть Кити (Елизавета Вареникова, Анастасия Довбыш), как из погреба веет безысходностью. Реакция зрителя на появление «Карениной» в афише как раз объяснима: публика истосковалась по русской классике, громким названиям и качественным постановкам.
Эпилог
Итак, в доме Облонских все смешалось, дамы и господа. А точнее — на большой сцене Краснодарского театра драмы им. Горького. Временные рамки стерты: герои используют мобильные телефоны и пьют кофе из картонных стаканчиков. Но разве это важно? Век XIX и век XX, жестокая комедия и драма, любовь и ненависть, сменяющие друг друга, предстанут перед вами в одной плоскости (вероятно, именно так и было задумано постановочной группой) и выявят все противоречия, существующие внутри каждого из нас и между близкими людьми.
Картинку дополняют мировые хиты, сыгранные на виолончели, — инструменте, чье звучание схоже с тембром человеческого голоса, и там, где все молчат, говорит она, а лаконичные костюмы и декорации, выдержанные в благородном сером цвете, поставят в центр действа человека — и ничего кроме человека.
Читайте также интервью с режиссером Дмитрием Егоровым, который рассказал, почему этот спектакль нельзя «додумать», а следует прожить.
