На днях министр науки и высшего образования России Валерий Фальков сделал громкое заявление о том, что Болонская система, на которую Россия перешла еще в середине нулевых, — «прожитый этап».

— Будущее — за нашей собственной уникальной системой образования, в основе которой должны лежать интересы национальной экономики и максимальное пространство возможностей для каждого студента, — сказал чиновник.

Уникальное — значит советское

Идею Фалькова поддержали в Государственной Думе России. Так вице-спикер Петр Толстой отметил, что система обучения бакалавриат-магистратура «не отвечает потребностям времени». Схожие мнения высказали представители фракций. Спикер Госдумы Вячеслав Володин сообщил, что вопрос выхода из Болонской системы депутаты смогут обсудить уже в июне нынешнего года. По поводу отказа от этой системы высказался председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин, ведомство которого формально не имеет отношения к государственной политике в области образования.

— Как известно, десятки лет советское образование было одним из лучших в мире. И сейчас у нас наконец-то появилась возможность вновь создать уникальную отечественную систему образования, — заключил глава СК России.

Россия присоединилась к Болонскому процессу в сентябре 2003 года. Решение было принято на берлинской встрече министров образования европейских стран. Говорилось, что в случае перехода страна получит общеевропейскую модель образования, которая с восторгом принимается всеми европейскими странами. Логика реформы — создать единый рынок образования. Главный плюс — академическая мобильность. Студент мог проучиться в одном вузе, потом отправиться в другой, даже если он находится в другой стране, вернуться и получить диплом.

При этом в среде ведущих европейских университетов было большое сопротивление в отношении перехода к единым стандартам образования. Национальные системы не хотели, чтобы их приводили к общему знаменателю. В российской академической среде также сразу разразились споры о том, стоит ли отказываться от 5-летнего обучения в пользу бакалавриата (4 года) и магистратуры (2 года). Ярым противником Болонской системы стал ректор МГУ Виктор Садовничий. Тем не менее с 2007 года в России начали вводить бакалавриат и магистратуру.

Обещали только плюсы

Автор этих строк, преподавший тогда на кафедре философии в Кубанском государственном университете, хорошо помнит тот переход. Он сопровождался резким сокращением часов, отводимых на преподавание в основном общеобразовательных предметов. Предполагалось, что недополучаемые знания студент должен восполнять самостоятельно. Некоторые дисциплины просто исчезали из учебного курса. Преподавателей заставляли активно проводить тестирование. Не надо даже быть специалистом по логике, чтобы понять, что такая форма оценки может определить знания учащихся на уровне лишь построения ими суждений, и совершенно не может оценить способность студента строить умозаключения.

В нашем университете в те годы сторонников Болонской системы среди педагогов не было. Но решение было спущено сверху и поддержано руководством вуза. Ставший в 2008-м ректором КубГУ Михаил Астапов собрал преподавательский состав и прямо заявил, что переход на систему бакалавриат-магистратура неизбежен, как неизбежны и новые формы преподавания научных дисциплин, так что свои старые конспекты педагоги могут смело выбросить. Но время показывает, что они еще могут пригодиться.

— То, что мы сейчас наблюдаем в отношении Болонской системы, лишний раз подтверждает, что Россия — маятниковое государство. Некоторые инициативы принимают форму государственных кампаний. В какой-то исторический период они несутся влево, потом вправо. Когда проходил переход на Болонскую систему, никакого диалога с профессиональным сообществом не было.

Мы перешли директивно, единообразно, в краткие сроки. Нам было сказано, что это принесет только плюсы. С трудом и скрипом система образования адаптировалась под новые требования, нашла новые алгоритмы работы. Сейчас же маятник качается в другую сторону, — рассказал проректор по учебной работе, качеству образования КубГУ Темыр Хагуров.

Без кампанейщины

Наибольшее отторжение вызывал переход с 5-летнего на 4-летнее обучение. Бакалавры стали восприниматься как недосформированные специалисты. Магистр же воспринимался как нечто среднее между специалистом и аспирантом.

— Минусов в Болонской системе больше, чем плюсов. Но она позволила сделать более динамичным рынок труда. Не по всем, но по некоторым направлениям — экономика, общественные дисциплины и т.д. — действительно удалось подготовить квалифицированных исполнителей за четыре года. Если эти люди претендуют на что-то большее, они смогут повысить свои знания в рамках 2-летней магистратуры. Но при обучении педагогических, инженерных, медицинских кадров нужна классическая система обучения — 5 лет (6 лет у медиков). Тут возврат имел бы положительное значение. Тотально перевести всех назад? Тут могут возникнуть издержки, — отмечает Хагуров.

Проректор КубГУ отмечает, что за годы, когда отечественные вузы работали в соответствии с Болонской системой, из программ почти убрали предметы общего развития. Сейчас их там абсолютный минимум. Переосмысление образования, конечно, необходимо. Многое можно взять из опыта дореволюционного и советского периода. Вместе с тем не стоит стричь всех под одну гребенку. Из Болонской системы следует взять лучшее и дать ему возможность конкурировать с классическими моделями обучения студентов.

— Система образования обладает инерцией. Это позволило нам, несмотря на все реформы, сохранить много хорошего. Мы учим так, как учили нас. Ядро остается, но каждое поколение педагогов добавляет что-то свое. Где-то система бакалавриат-магистратура откровенно провалилась, но где-то она дает неплохие результаты. Неправильно было бы от нее отказываться категорично, как в свое время отмахивались от советской системы образования в целом.

Отказ от Болонской системы нужен, но он не должен нести характер кампанейщины. Нужно проанализировать, где этот переход состоялся и приносит результаты. Отказ должен быть поэтапным, выверенным, чтобы сохранить лучшее, что наработано за 20 лет реализации Болонской системы, и творчески восстановить лучшее, что было в прошлом, — считает Хагуров.

Критика европейских стандартов в высшей школе неминуемо приведет к дискуссии по поводу Единого государственного экзамена. Формально ЕГЭ к системе бакалавриат-магистратура не относится, но переход на него проходил параллельно и также вызывает много вопросов.

Если Болонская система оказалась во многом неэффективной, то почему она используется в Европе? Идею менеджерской революции в образовании, когда университеты воспринимают исключительно утилитарно, как то, что должно приносить прежде всего деньги, широко критикуют на Западе. Достаточно упомянуть труд канадского исследователя Билла Ридингса «Университеты в руинах», переведенный на русский язык.

Проректор КубГУ отмечает, что огрехи Болонской системы на Западе обошли так называемую школу двух коридоров. В Европе существует элитное и массовое образование, глубоко различающиеся и по содержанию, и по формам организации занятий. Разница, конечно, не афишируется. Болонский процесс 100-процентно затронул сферу массового образования и менее чем на 50 процентов сферу высшей школы для элит. В появившиеся еще в Средние века университеты Англии могут поступить лишь дети из высших слоев общества, те, кто оканчивал классическую систему пансионов. Так что Британия свое национальное образование сохраняет.

Владимир Белоусов, заслуженный учитель Кубани, почетный гражданин Краснодара, депутат городской Думы, бывший директор лицея №90:

— Я начинал свою педагогическую деятельность еще в советской школе, при так называемой старой системе, и уже более 30 лет работал в новой. Многие, говоря об уходе от Болонской системы, имеют в виду отмену Единого государственного экзамена в школах. Но давайте не будем забывать о его неоспоримых преимуществах перед экзаменационными испытаниями, которые проводили в советской школе. Раньше школа принимала экзамен сама у себя. А какой педагог поставит себе плохую отметку?

Не секрет, что и те ребята, которые шли на медаль, сдавали экзамены в отдельной комнате, переписывая сочинения или перерешивая математику. Давайте будем честными. Как правило, помнится что-то хорошее, а плохое забывается. Разве могли дети из простой семьи поступить в столичный вуз? Практически нет, а сейчас это реально. Простой пример. Недавно ехал на такси, разговорился с водителем. Он рассказал, что его дочь благодаря успешно сданному ЕГЭ поступила на отделение востоковедения в Санкт-Петербурге. Да никогда бы она этого не сделала в советское время, а сейчас ее вынуждены принять.

В защиту ЕГЭ могу сказать, что раньше у выпускника было два стресса — экзамены в школе и экзамены в вузе. Сейчас на один стресс меньше. Кроме того, ЕГЭ трансформируется, совершенствуется, это уже не пресловутый тест, добавлены задачи, сочинение и др. Отменить, запретить, сломать систему легко. Вопрос: что будет вместо нее? Считаю, надо очень вдумчиво подойти к этому вопросу.

Нельзя бросаться из крайности в крайность. И еще одна важная деталь — мы можем внедрить любую систему, но кто будет исполнителем? Не секрет, что сегодня профессию учителя идут получать по остаточному принципу, поэтому надо поднимать престиж профессии, решать вопрос с пересмотром заработной платы. И пока не будет сделано этого, неважно, по какой системе будут учиться дети.

Владимир Робский, преподаватель КубГУ:

— Я так и не ощутил позитивных изменений, связанных с переходом на Болонскую систему. Все только усложнилось и запуталось. Сути образовательного процесса эта система не изменила. Плюсов не было, а вот трудности появились. Система квалификаций у нас всегда оставалась заточена под специалитет. Бакалавриат так и не был принят обществом. Я не знаю студентов, которые окончили бы отечественный вуз и без проблем продолжили учиться за границей. Все равно им приходилось что-то досдавать, переучиваться, доучиваться.

Материал подготовил Максим Куликов