В Краснодаре в «Особняке» обсудили проблему наказаний за репосты и лайки в соцсетях

Собственно, как такового «закона о наказаниях за репосты» у нас нет. Есть статья 282, часть 1 Уголовного кодекса, есть законы «О противодействии экстремистской деятельности» и «Об оскорблении чувств верующих».

Каким образом на их основе появилось уголовное наказание за определенную активность в соцсетях, участникам дискуссии продемонстрировал, приведя конкретные примеры, ее модератор, заместитель председателя Общественной палаты Игорь Коломийцев.

Закон «О противодействии экстремистской деятельности» был принят еще в 2003 году. А в 2011-м в него внесли поправки, распространившие его на интернет-сообщество.

Еще существенное новшество: если ранее основанием для возбуждения дела была «пропаганда и публичная демонстрация фашистских символов», то потом союз «и» заменили на «или».

И получается, что неважно, размещаешь ты изображение свастики, демонстрируя к фашизму негативное отношение, или его пропагандируешь.

Буквально перед дискуссией в краснодарской Общественной палате на федеральном уровне произошли перемены: вышли разъяснения пленума Верховного суда, а Президент России внес законодательные поправки – предложения по частичной декриминализации т. н. закона о репостах.

Снимут ли они напряженность в обществе? И что вообще стоит за этим явлением – уголовными наказаниями блогеров? Это и предложил обсудить Игорь Коломийцев.

В дискуссии приняли участие члены Общественной палаты Александр Сидоренко и адвокат Ашот Агаян, представители городской КПРФ Александр Сафронов и Александр Вергелес, блогер, юрист, писатель Александр Травников и журналисты Дмитрий Мирошников, Сергей Ладожский и Артем Беседин.

По мнению журналиста Дмитрия Мирошникова, уголовное наказание за лайки и репосты – это и реальная борьба с экстремизмом, таких случаев ведь тоже много, в то же время есть перегибы и попытка запугать.

После арабской весны поправки в законах – это реакция государства на то, что происходит. Но насколько четко и качественно законодатели прописали эти меры? И насколько вольно они потом трактуются на практике?

По мнению Артема Беседина, плохо то, что начали сажать за слова. Но поправки, внесенные президентом, обнадеживают. Александр Сидоренко напомнил, что наша страна столкнулась с новыми вызовами. Среди них – экстремизм и терроризм, очень серьезные явления, требующие адекватного ответа.

Как этим угрозам противостоять – наработок не было не только у нас, что и показали события 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Или – череда бархатных и цветных революций. Было приведено сравнение, как мы ежегодно боремся с амброзией, а она продолжает снова вырастать. Бороться или искоренять – разные вещи.

Причины молодежного экстремизма часто лежат в социально-экономических проблемах общества. Например, в отсутствии социальных лифтов для молодежи. Злого умысла со стороны законодателей, по мнению Александра Сидоренко, нет. Ошибки могут быть – в силу неизученности до конца проблемы экстремизма. Но правовое поле совершенствуется.

Кроме того, необходимо учитывать саму личность блогера: приверженность радикальной идеологии, участие в экстремистских объединениях, привлечение ранее к административной и уголовной ответственности за правонарушения и преступления экстремистской направленности, объем подобной информации, частоту и продолжительность ее размещения, интенсивность обновлений.

И еще нужно оценивать степень общественной опасности материалов. Разъяснения Верховного суда, считает адвокат Ашот Агаян, еще не снимает проблемы. Вопрос-то на самом деле сложный.