Стихийный памятник
С проезжей части улицы Коммунистической видны только черные, в копоти, четыре верхних этажа пострадавшей девятиэтажки. Нижние скрыты за зданиями и деревьями.
Опаленный пожаром подъезд хорошо просматривается с еще одной точки: в просвете между двумя магазинами видно, как сотрудники отряда «Кубань-Спас» и солдаты разгребают завалы. Подъемный кран поднимает какие-то железки и опускает их в самосвал с литерой V. По картинке можно догадаться, что это детали от разбившейся рядом с домом «сушки».
На парковке перед торговыми центрами разбита полевая кухня для спасателей, пожарных, казаков и медиков. Все сбиваются с ног.
Периметр вокруг дома оцеплен и обнесен красно-белой лентой. Дежурят полицейские и казаки.
— Вы кто? Снимать и фотографировать можно только журналистам.
Я показываю удостоверение. Тут же страж порядка зачехляет камеру у прохожей и сопровождает комментарием:
— Выкладываете в свои соцсети, а потом фотки по украинским пабликам расходятся. Сами понимаете, в какое время живем…
В отдельном вагоне — мобильный штаб краевой администрации, работают специалисты медико-социальной службы. Здесь же стихийный памятник. И поток людей с цветами.
— Я в шоке. Весь город в шоке. Это страшная трагедия. Погибли люди. Узнала о взрыве на работе. Я не живу в этом доме. Нет, пострадавших, знакомых и родственников в нем нет. Приношу всем соболезнования,
Женщина кладет букет красных гвоздик и рассказывает, что в центре города, в Доме культуры, открыт пункт сбора гуманитарной помощи пострадавшим. Люди откликнулись: несут вещи, гигиенические средства. Все сор-тируется. Помощь оказывается адресно.
«Без комментариев»
Торговый центр «Меотида» превратился в консультационный центр помощи пострадавшим.
Работа кипит. Сотрудники ейской районной администрации составляют списки жильцов дома. Выписывают разрешения тем, кто хочет забрать необходимые вещи из соседних подъездов. Перед входом много людей.
— Совести у вас нет. У людей горе, а вы со своими комментариями и камерами!
У женщины истерика. Она плачет навзрыд и кричит на журналистов, которые пытаются взять у нее комментарий. Ее уводят под руки волонтеры из местного отделения организации #МыВместе. Их легко узнать по оранжевым манишкам. Парни расставляют длинные скамейки для пожилых, девушки обзванивают жильцов дома и приглашают их писать заявление на компенсацию.
На стуле сидит мужчина лет 50, над ним колдуют медики.
— Отойдите. Не видите — мужчине плохо, — врачи надевают тонометр на руку. Гипертонический криз.
К другой бригаде подходит женщина и жалуется, что сердце прихватило. Свободные от работы медики отказываются от комментариев:
— Пока я с вами буду разговаривать и рассказывать, что мы делали ночью после трагедии, скольким людям помогли, кому-то может потребоваться помощь. Нет-нет. Без комментариев, без комментариев. Мы вторые сутки на ногах,
«Видела, как пилот прыгнул с парашютом»
Пожилые люди более разговорчивые. Для них поделиться эмоциями — способ снять стресс. Многие из них в домашнем, в тряпичных тапочках и халатах. Эвакуировались, в чем были.
— Я из соседнего подъезда. Была дома, видела, как пилот прыгнул с парашютом. Взрыв слышала, потому что весь дом вздрогнул. Мебель закачалась. Я еле вышла. Когда открыла дверь, уже все было задымлено. Успела схватить паспорт и выбежать, в чем была одета… Заночевала у знакомых,
Пенсионеры вечером в понедельник занимались привычными делами.
— Как бабахнуло… Все взрывалось, было очень страшно. Выйти мы не могли. Нас выводили уже по лестнице, и через окно квартиры на первом этаже мы вылезали на улицу,
Многие жители отказываются от комментариев, но в группках обсуждают случившееся: «Думала, нас бомбят — бегала по квартире и искала несущие стены, чтоб под ними спрятаться», «Сейчас из какой-то квартиры шасси самолета выдирают», «Сколько людей погибло…»
Кто-то показывал снятые во время эвакуации из дома видео и таким образом сливал эмоции и боролся со стрессом. Благодаря медиа — соцсетям и СМИ — кадры и видео с места трагедии в Ейске моментально разлетелись по всей стране. Одна из главных примет современных катастроф.
— Я жил на втором этаже в одной из квартир, которые сейчас под завалами. Услышал взрыв, меня потрясло. Открыл дверь — и сразу повалил дым. Вернулся, нашел куртку, в которой был паспорт. Вышел на балкон посмотреть, что произошло. Сверху были клубы дыма, летели осколки. Выбил москитную сетку и выбрался по газовой трубе. Хотел хоть чем-то помочь соседям, но у них были закрыты окна,
Дать возможность пострадавшим поскорее вернуться домой
Около полудня журналистов на полчаса запускают во двор пострадавшего дома. У дома — грязь по колено, пахнет гарью. Подъезд выглядит жутко, безжизненно. Место падения обтянуто красно-белыми лентами. Из груды завалов поднимают детали самолета. «Фотосессия» заканчивается. Всех выставляют — идут следственные действия.
После обеда приезжают полицейские из подразделения по вопросам миграции: оформлять документы тем, у кого они сгорели.
— Сегодня составляются списки граждан, которые размещаются либо во временных пунктах, либо у родственников. Параллельно граждане пишут заявление на получение компенсационных выплат. Что касается самого здания, то сейчас работает комиссия по оценке ущерба. Хотим дать возможность гражданам как можно быстрее вернуться в квартиры, а для тех, кто уже не сможет этого сделать по объективным причинам, сделать все, чтобы было где разместиться,
Солнце садится за горизонт. Лучи падают на стихийный фанерный обелиск. Черная доска и крупные белые буквы на ней: «Ейск. 17.10.2022. Помним. Скорбим».
К нему продолжает течь людской ручеек. К морю цветов добавились игрушки. Много детских игрушек. От картинки подкатывает комок к горлу и на глаза наворачиваются слезы…
Материал подготовил Владимир Приходько
