За событиями на Чернобыльской АЭС мы наблюдали из родного Краснодара. Помню, через несколько недель после взрыва в классе моей старшей сестры появилась девочка из Припяти. Тогда жителей атомграда и близлежащих сел расселяли по всему Союзу.

Сестра пересказывала страшные истории одноклассницы. Какая была паника во время эвакуации, как люди бросали свои дома и уезжали в неизвестность. Я регулярно следил за сводками с места ликвидации аварии. Представлял себя на месте людей, которые устраняют последствия катастрофы. Было страшно.

Нам, тогда детям, запрещали бегать под летним дождем, потому что он считался радиоактивным. Мама стала спрашивать в гастрономе о месте производства продуктов. Особенно почему-то считался опасным белорусский мед и мой любимый березовый сок.

А еще хорошо помню обложку журнала, кажется, «Огонька». Годовалый мальчик, жертва чернобыльской мутации, стоит голый в какой-то ванной, очевидно, его купают. Вместо одной ручки какая-то культя, вместо ноги – то ли рука, то ли непонятная конечность…

Среди моих соседей по дому и родителей моих друзей были те, кто участвовал в ликвидации этой страшной аварии. Все они потом много пили. Сейчас никого из них нет в живых.

В студенческие годы у меня появилось много друзей из Белоруссии. У многих были проблемы со щитовидкой. Тогда же я узнал, что ЧАЭС до сих пор работает. Последний, третий блок станции был отключен лишь 15 декабря 2000 года.

Лет пятнадцать назад тема Чернобыля стала особенно популярной: в СМИ появлялись репортажи из зоны отчуждения, в Припять начали водить экскурсии. Потом появилась компьютерная игра S.T.A.L.K.E.R., разного рода книги и фильмы. Много шума недавно наделал мини-сериал «Чернобыль».

Я его не смотрел и не собираюсь. Мне хватило лишь трехминутного эпизода. В нем министр угольной промышленности Михаил Щадов, одетый с иголочки, приезжает с автоматчиками к тульским шахтерам, чтобы заставить тех отправиться на ликвидацию аварии. Карикатурные диалоги и стереотипное представление о жизни той эпохи. Мне неприятно смотреть, как подвиг ликвидаторов аварии превращают в фарс.

Лучше я в очередной раз открою воспоминания Людмилы Игнатенко, жены погибшего при тушении Чернобыльской АЭС пожарного Василия Игнатенко. Сколько ни перечитываю, всегда текут слезы.