Что мы отмечаем в День народного единства: 4 ноября 1612 года и его герои

Из глубины веков дошли до нас разве что имена Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского, да и то скорее благодаря памятнику, стоящему на Красной площади. Между тем речь шла о непосредственном выживании нашей державы, когда все лучшее и все худшее, что было в русском народе, выплеснулось на поверхность.

Опричнина и проигранная Ливонская война подорвали силы Московии. После смерти царя Бориса Годунова начался период сумятицы и многочисленных самозванцев, закончившийся распадом центральной власти. Фактически единого царства в тот момент уже не существовало. На его расчлененной территории действовали иностранные военные отряды — поляки и шведы, промышляли казачьи ватаги, чьи разбои и грабежи были подчас на порядок хуже для населения, кормились разрозненные остатки Первого народного ополчения, по делам своим мало отличавшиеся от чужестранцев.

Значительная часть нации — не только бояре с дворянами и духовенством, но и простой люд, — присягнула на верность польскому королевичу Владиславу. В нем увидели надежду на окончание изнурительной гражданской войны и на примирение с наиболее опасным и агрессивным соседом.

Предполагалось, что королевич с небольшим отрядом поляков прибудет в Москву, примет православие, женится на русской девушке и станет управлять страной по ее законам, советуясь по всем вопросам с Боярской думой.

Загвоздка заключалась в том, что в тот момент, когда многие города и монастыри с энтузиазмом принимали присягу Владиславу, сам 15-летний юноша был еще не в курсе того, какое соглашение от его имени подписал один из польских воевод.

Он отнюдь не рвался занять кремлевский престол, тем более не горел желанием сменить жизнь польского магната на судьбу марионетки в руках русских бояр. Еще меньше этого хотел его отец, король Польши Сигизмунд, не отпустивший сына в далекую и страшную Московию — хотя в той уже вовсю печатали монеты с изображением королевича, и бояре выпускали от его имени указы.

Сам Сигизмунд жаждал в первую очередь захватить Смоленск, а если получится взять Москву, то собирался это сделать как правитель Польши — для себя, а не для сына.

Наложите на эту сумятицу стремление части московских и новгородских бояр призвать шведского королевича на царство, действия разного рода самозванцев и просто никому не подчинявшихся отрядов, отечественных и иностранных, — и вы поймете, в каком смятении пребывала тогда Русская земля.

Хотя Лжедмитрий Второй и вошел в русскую историю под обидным прозвищем Тушинский вор, в определенный момент времени он контролировал большую часть страны. А после того как бояре в Москве, свергнув Шуйского, провозгласили царем польского королевича Владислава, на его сторону перешло немало возмущенных этим решением патриотов.

Смешно, но именно этот самозванец начал освободительную борьбу против иноземных захватчиков. В тот момент, когда всем показалось, что шапка Мономаха вот-вот сама падет Лжедмитрию в руки, он был убит своей татарской охраной.

Из оставшегося без предводителя окружения самозванца было сформировано Первое народное ополчение, взявшееся очистить Московское царство от чужаков. Во главе его стали три полководца — Прокопий Ляпунов, Иван Заруцкий и Дмитрий Трубецкой, договорившиеся править совместно вплоть до изгнания врагов и выборов законного царя.

Опираясь на поддержку казачества, дворян и южных городов, они собрали значительное войско и осадили польско-литовский гарнизон и верных Владиславу бояр в Кремле.

Москва к тому времени уже была сожжена захватчиками. Осталась лишь твердыня Кремля и крепость Китай-города, где и засели сторонники королевича. Первое ополчение окружило их, заняв московское пепелище и сохранившиеся стены и башни Белого города.

Стесненные поляки пошли на хитрость — составили подметные письма, поверив которым казаки первого ополчения убили одного из своих предводителей — Прокопия Ляпунова. И хотя после этого значительная часть дворян разошлась по домам, казачьи отряды во главе с Дмитрием Трубецким продолжили осаду захватчиков.

Положение их, однако, осложнялось тем, что на помощь осажденным по приказу короля Сигизмунда пришел отряд литовского гетмана Яна Ходкевича. Казалось, что русские ополченцы сами угодили в ловушку, оказавшись запертыми между двумя вражескими армиями.

Именно в этот момент вдохновленный призывами Патриарха Гермогена нижегородский староста Козьма Минин призвал сограждан пожертвовать последним ради спасения Отчизны. Впрочем, сил с гетманом Ходкевичем пришло немного: около 2000 всадников.

Снять осаду они не сумели, но пару раз смогли доставить гарнизону Кремля припасы и продовольствие. Оснащенные пушками кремлевские стены были неприступны, их защитники были полны надежд дождаться того момента, когда король Сигизмунд соберет наконец большую армию и явится на Русь сам, дабы посадить своего сына на московский трон.

Мы не знаем точно, был ли он русским или крещеным татарином, звали его Козьмой или Кузьмой, являлся ли он по роду Мининым или это всего лишь его отчество, но именно этот человек, простой мясник, говядарь — так тогда называлась его профессия, спас Московское государство.

По его призыву каждый нижегородец пожертвовал в пользу нового ополчения треть своего имущества. У тех, кто отказывался, забирали все, а самих записывали в холопы. Собранные средства позволили снарядить и содержать внушительное войско.

Проблема заключалась в том, что во главе этой армии оказался во многом случайный и явно не подготовленный к такой роли человек — князь Пожарский, который едва не погубил все дело.

Вот, что, к примеру, пишет о нем историк Николай Костомаров: «Сам Димитрий Пожарский не выдавался никакими особенными способностями, исполнял в военном деле второстепенные поручения, но зато в прежние времена не лежало на нем никакой неправды, не приставал он к Тушинскому вору, не просил милостей у польского короля.

В царствование Шуйского упорно держался его стороны, не поддался убеждениям Ляпунова провозгласить царем Скопина и удерживал, насколько мог, свой город в повиновении у существующей власти. Но Шуйского свели с престола.

Законного государя не стало на Руси; тогда Пожарский объявил, что станет целовать крест тому, кто на Москве будет выбран царем, и присягнул Владиславу, которого в столице тогда избрали в цари».

Заметьте, будущий герой-освободитель был как раз среди тех, кто по наивности призвал на свою голову поляков.

Теперь пару слов о его решимости и организаторских талантах от Костомарова: «Польский гарнизон в Кремле был немногочислен и от дурных распоряжений постоянно терпел нужду. Жолнеры (солдаты) роптали, что им не дают жалованья. Силы поляков в Русской земле были тогда немногочисленны и разрознены, но могли в непродолжительное время значительно увеличиться, так как носились слухи, что в Москву придет король с сильным войском.

Надобно было предупредить прибытие короля и овладеть столицею. В этих-то видах Троицкий архимандрит Дионисий и келарь Аврамий убеждали Пожарского идти скорее из Ярославля и даже сердились на него за медленность.

Но Пожарский не имел таких качеств, которые внушали бы к нему всеобщее повиновение. Его мало слушали: в Ярославском ополчении была безладица, происходили даже драки».

Хуже всего, что предводитель Второго ополчения был вдобавок не очень смел и не слишком умен. По Костомарову, «князь Пожарский боялся идти под Москву, пока там были казаки, и хотя Трубецкой убеждал его поспешить, Пожарский все не решался и только высылал вперед к Москве отряды. Выступивши из Ярославля, он шел к Москве очень медленно.

14 августа прибыл Пожарский к Троице и опять остановился там на несколько дней, а между тем из-под Москвы дворяне и казаки торопили его идти как можно скорее, потому что Ходкевич приближался к столице с усиленным войском.

Наконец 20 августа Пожарский и Минин со своим ополчением прибыли к Москве. Трубецкой выехал к ним навстречу и приглашал стать в одном таборе с казаками. Но Пожарский и Минин отвечали, что не будут стоять в одном таборе с казаками».

Итак, казаки-разбойники князя Трубецкого упорно держали польский гарнизон в многомесячной осаде, пока огромное народное ополчение со своим робким командиром черепашьей скоростью двигалось к столице.

И даже подойдя к ней, Пожарский не спешил наладить отношения с тем, кто был его естественным союзником.

Теперь взглянем, благодаря Костомарову, как развивались дальнейшие события: «После победы над литовским войском (имеется в виду разгром гетмана Ходкевича) Пожарский с Трубецким помирились и положили вести осаду сообща, съезжаясь для совещаний на Неглинной, на Трубе.

Осажденные были еще убеждены, что гетман вернется, но проходили недели — гетмана не было. Запасы их подходили к концу. 6 октября они послали двух воинов известить гетмана, что если пройдет еще неделя, то им придется умереть с голоду.

Все было напрасно. В половине октября голод достиг ужасающих размеров. Осажденные переели лошадей, собак, кошек, мышей, грызли ремни, выкапывали из земли гнилые трупы и пожирали их. Живые стали бросаться на живых, резали друг друга и пожирали.

22 октября Трубецкой ударил на Китай-город; голодные поляки были не в состоянии защищать его, покинули и ушли в Кремль. Первое, что увидели русские в Китай-городе, были чаны, наполненные человечьим мясом. Поляки, потерявши Китай-город, выгнали из Кремля русских женщин и детей.

Пожарский выехал к ним навстречу. Казаки зашумели и кричали, что надо бы ограбить боярынь, но земские люди окружили боярынь, спасли от ярости казаков и благополучно провели в свой стан». Итак, 22 октября (по ст. ст.), или 1 ноября (по новому) 1612 года казаки князя Трубецкого отбили у обессилевших поляков Китай-город.

А пришедший к шапочному разбору Пожарский защитил жен и дочерей русских бояр-предателей от ярости своих «союзников». Вскоре сдался на милость победителей и измученный голодом польский гарнизон Московского Кремля.

Собственно, эти события и стали поводом для празднования 4 ноября как Дня народного единства. Хотя, если честно, праздник следовало бы назвать Днем спасения государства, поскольку единством тогда и не пахло, а вот держава наша действительно оказалась спасена.

Отмечая его, неплохо бы вспомнить не только двух канонизированных героев — Минина и Пожарского, коих знает любой школьник, но и тех, кто внес не меньший вклад в возрождение Отчизны: князя Дмитрия Трубецкого или замученного поляками в плену Патриарха Московского Гермогена.

Читайте новости там, где удобно: Vk, Оk, Яндекс.Дзен.