Сам себе учитель           

Коренной кубанец, он родился 5 июля (по ст. ст.) 1834 года на степном хуторе в юрте станицы Павловской. Воспитывался в патриархальной казачьей семье, с детства пристрастился к книгам, сам пробовал сочинять. Хотел учиться, но вскоре отец умер, и о поступлении в училище пареньку пришлось забыть. Однако благодаря упорству, настойчивости и желанию «быть на уровне века» Короленко стал  одним из образованнейших людей своего времени.

В 16 лет он поступил в 6-й конный полк, где в отряде под командованием генерал-лейтенанта Григория Рашпиля получил первое боевое крещение и заслужил чин урядника. Боевой путь, впрочем, оказался недолог: вскоре Прокофия зачислили в штат писарей Черноморской управы. Спустя несколько лет старательного и исполнительного казака назначили уже столоначальником, затем секретарем в Екатеринодарский окружной суд.

Царь жаловал рубины и бриллианты

Вслед за первыми пробами пера появились этнографические очерки «Черноморские свадьбы» и «Весенние хороводы в Черномории». Написанные живо, с доскональным знанием народных обычаев, они принесли автору известность. В это же время Прокофий Петрович собирает материалы для монографии о родном войске. Книга Короленко «Черноморцы» и по сей день представляет немалую научную ценность для изучения истории казачества и Кубани.

За очерк, помещенный в сборнике «Кубанское казачье войско», изданном в Воронеже в 1888 году, и другие труды император Александр III пожаловал ему золотые запонки с рубинами и бриллиантами — честь, редко выпадавшая на долю простых смертных. За труд «200-летие Кубанского казачьего войска» Короленко получил благодарность императора.

В начале 1890-х он пишет очерк за очерком. Среди них — «Атаман бывшего Черноморского (ныне Кубанского) казачьего войска», «Азовцы», «Кубанские казаки», «Хоперцы» и др. Ему принадлежат очерки о некрасовцах, деревянном екатеринодарском соборе Воскресения Господня, об основании Екатеринодара.

Первый истинный историк

И это особенно интересно для краснодарцев, ведь именно Прокофию Короленко мы обязаны точным годом рождения кубанской столицы. Изучив исторические документы, он убедительно доказал, что это 1793 год. Как сказал кубанский краевед Виталий Бардадым, по крохам собиравший факты жизни и творчества своего земляка, «мы вправе считать Прокофия Петровича Короленко первым нашим истинным историком и историографом, а его работы наряду с историческими сочинениями Ивана Попки и Евгения Фелицына — совершенными, объективными произведениями кубанской исторической мысли…».

После смерти ученого в казачью столицу вернулась лишь небольшая часть его бумаг, которые сегодня хранятся в Госархиве Краснодарского края. Особый интерес представляют рукописи ненапечатанных произведений и многочисленные выписки из дел войскового архива.

Щедрое сердце

Современник Короленко — историк и статист Федор Щербина — в одном из очерков пишет, что для людей, мало знавших ученого, он казался суровым и замкнутым человеком. Жил всегда скромно и расчетливо, не любил тратить лишней копейки и неуклонно копил материальные средства.

На что же потратил сэкономленные деньги расчетливый старик? В Кубанском медицинском обществе задумали открыть санаторий для детей, больных костным туберкулезом. Как водится, денег у энтузиастов не оказалось. Вдруг из Сочи от отдыхающего там историка пришла открытка с предложением щедрой помощи.

Вначале на его деньги был куплен земельный участок, а потом оборудовали восемь кроватей в палате, названной именами Прокофия Петровича и его покойной супруги Анны Михайловны. На эти койки были положены самые тяжелые и бедные больные.

«И надо было видеть, — напишет Федор Щербина, — с какой непосредственностью они радовались окружающей их обстановке и с какой гордостью говорили: «Мы — короленковские».

Последние годы жизни Прокофий Петрович прожил в Ставрополе у старшей дочери. Это было время творческой напряженности и невосполнимых утрат. В январе 1910 года Короленко похоронил жену, с которой в мире и согласии дожил до золотой свадьбы, через год — единственного сына Феодосия.

Утраты подорвали здоровье: он потерял зрение и почти не мог писать. В феврале 1913 года историка не стало. Дочь обещала перевезти прах в Екатеринодар, но этого не случилось, кубанский историк был похоронен на Ставрополье.

Пахарем, «подготовлявшим в одиночку поле» кубанской истории, назвал своего талантливого предшественника Федор Щербина. А все материалы, документы и библиотека Короленко были переданы кавказоведу Борису Городецкому для дальнейшего использования на благо науки.

Ранее «КИ» рассказывали историю музея Коваленко и историю казака-девицы, отважной Елены Чоба.