В зале драмтеатра тишина. На столе фронтовые письма. Их читают вслух — сдержанно, без надрыва, но так, что невозможно остаться равнодушным. Это не просто строки из пожелтевших треугольников — это живые голоса. Артисты зачитали письма из готовящегося к печати одноименного седьмого тома под авторством журналиста и публициста Татьяны Василевской.
«У вас в Краснодаре самолеты летают немецкие или пока тихо?»
Проект «Письма с фронта» — это не спектакль, а живая память о людях, которые писали на клочках бумаги в перерывах между боями, в госпиталях и окопах. Многие из них домой не вернулись. Но их слова остались — как свидетельство мужества, как исповедь поколения.
Заслуженная артистка Кубани Евгения Белова прочитала весточку от И.Т. Бондаря. На фронте боец с 1941 года воевал на Северо-Западном фронте. Письмо адресовано сестре Раисе в Краснодар.
31 декабря 1941 г.
Здравствуй, сестра Рая. Сообщаю я тебе, что я жив и здоров, чего и тебе желаю, всего наилучшего в твоей жизни.
Зима не страшна, получили зимнюю одежду: ватные брюки, фуфайку, белье теплое и холодное, валенки, тапки. В общем, одевают Красную армию очень хорошо, беспокоятся партия и правительство рабочих и крестьян. Хотя здесь зима холодная, не такая, как в Краснодаре. Ленинградская область холодная, а немецкие войска полуголые, в летнем обмундировании. Гады, напали на мирных людей. Бойцов в плену казнят.
Рая, я скучаю по тебе, по Любе, маме, Гришиных детях, что, несчастные, остались без отца. Плохо, что нету писем от Григория, наверно, нету в живых.
Пиши, какие у вас новости в Краснодаре и дома.
Как тебе работается на шорно-седельной фабрике, трудно или нет? Кем ты там работаешь, по учету или по швейному работаешь? Пиши про Григория, как пришлёт письмо, так и пиши его адрес, где он служит. Пропиши, как у вас в Краснодаре, самолёты летают немецкие или пока еще тихо?
Пока, сестренка, все служу на месте. Пиши ответ.
Пока, Рая, до свидания. Насчет меня не беспокойтесь. Насчет одежды — все есть: перчатки теплые, носки, портянки теплые, в общем, на каждого бойца тысячи закладывают, беспокоятся.
Твой брат И.Т. Бондарь.
Напиши про себя: ты справила себе на зиму одевочку и обувочку, и мама как там, не босая остается?
После чтения письма в глазах актрисы тихая печаль. Эти строки она пропускает через собственную семейную историю.
Это страшное время унесло жизни миллионов и навсегда разделило семьи. Мой прадедушка погиб в первую же неделю войны под Ржевом. У нас в семье осталась лишь одна маленькая нечеткая фотокарточка, на которой он совсем мальчишка лет двадцати. Я даже не знаю его отчества. Бабушка, его дочь, была тогда совсем маленькой и почти ничего не запомнила. Мне кажется, такие письма — это редкая возможность услышать голос человека, которого давно нет рядом. Это, пожалуй, самое важное, что мы можем сделать сегодня, — сохранить и передать эту память дальше,
— поделилась актриса театра.
«Лишь бы не убили, а холод я переживу»
Пронзительные строки письма с фронта Т.Н. Гнутова прозвучали в исполнении заслуженного артиста Кубани Сергея Мочалова.
Тихон Николаевич Гнутов — красноармеец, кавалерист. Родился в 1913 году в станице Вознесенской Лабинского района Краснодарского края. Был призван в армию 29 июня 1941 года Лабинским райвоенкоматом. Пропал без вести на Крымском полуострове — по одним данным, в июле 1942 года, по другим — в мае 1943-го. Это его письмо адресовано жене Анне (Нюсе).
29 декабря 1941 г.
Добрый день, многоуважаемая жена Нюся.
В первых строках моего письма тебе сообщаю о том, что я нахожусь живым и здоровым, того и вам желаю.
Нюся, я твоё письмо получил 28-го числа. Только отправил письмо, и твое получил, так я стал ответ писать на твое письмо. Я из вашего письма узнал, что вы живы и здоровы. Дорогая Нюся, ты мне пишешь, что на почте не принимают посылки, но как-нибудь, может, я переживу, лишь бы не убили, а холод как-нибудь переживу.
Дорогая Нюся, ты мне пишешь, что мои детки соскучились, я верю вам, Нюся, и моим касаточкам, что вы за мной соскучились, я сознаю, сам так же соскучился — как увижу где детей, так у меня слезы из глаз катятся. Но ничего, может, придется повидать, как останусь живым. Дорогая Нюся, я заехал во двор, и там была девочка, как Люба, я последний кусок сахару как будто своей дочечке отдал, вот как я соскучился.
Дорогая Нюся, я тебе послал денег 150 рублей, они мне не нужны в данное время, и я решил отправить своим деткам, пусть они живут.
Дорогая моя Нюся, прими от меня чистосердечный поклон с детками Любой и Тасей. Целую вас несчётно раз. Ещё посылаю по поклону своей мамочке, хотя она мне не родная, но я считаю её как за родную мать, и сестрице Варечке, она хотя внизу письма, но свою руку поставила, ежели я не ошибся. Ещё поклон дяде и тёте, Алексею и бабушке. С тем до свидания. Нюся, остаюсь я жив и здоров.
Ваш муж, Нюся, Т.Н. Гнутов.
Я прочитал несколько писем, и все они по-своему сильные. Но это откликнулось особенно. Мой дед, Яков Мазуренко, погиб на «Голубой линии» под Крымском. Его имя выбито на мемориале Всесвятского кладбища, всегда прихожу туда, когда там бываю. Мой отец тоже воевал, вернулся домой с ранениями, но, к сожалению, прожил недолго. Сейчас я уже старше, чем он тогда был. Такие письма невозможно читать равнодушно. Они очень простые, но за этой простотой огромное тепло и любовь. Здесь нет пафоса. Есть настоящая, искренняя забота. Боец пишет о том, как отдал чужому ребенку кусочек сахара, как будто своей дочке. Он не знал, увидит ли их снова. Но жил надеждой, думал о тех, кто остался дома,
— рассказал Сергей Мочалов.
«Если я погибну, расскажи детям, кто я был»
Прощальное письмо Спиридона Трофимца прозвучало в исполнении заслуженной артистки Кубани Юлии Романцовой.
Спиридон Иванович Трофимец — сотрудник НКВД, родом из станицы Павловской. Осенью 1942 года он оказался в застенках гестапо вместе с другими членами семей командного состава. Всех расстреляли и сбросили в ров на южной окраине станицы. Перед смертью он сумел передать последнее письмо жене.
Осень 1942 г.
Здравствуй, моя любимая крошечка. Разреши тебя крепко поцеловать. Передавай всем привет от меня, кто знал меня. Даша, золотко, мое дело закончено, жду три пути: или домой, или в лагерь <…>. Но прошу тебя, моя ты любимая, я еще пока жив, благодарю тебя и тётю за передачи. Буду жив, я отблагодарю. Даша, я думаю, что ты меня никогда не забудешь, и береги себя, и что будет наследство, расскажешь про отца, кто я был.
Даша, если только я не возвращусь домой, ты переезжай в Крыловку или к родным, смотри, что тебе лучше будет. Даша, родным скажи от меня за все мои вещи, никуда ничего, если я буду в лагере, я буду жив. Всех целую крепко, и тебя ещё раз. Пока жив, твой любимый Федя.
Даша, родная, пока не волнуйся, надеюсь, что отпустят домой. Но советую тебе, как быть.
Актриса говорит, что больше всего ее тронули в этом письме страх и надежда, отчаяние и забота, любовь, которую не может стереть даже близкая смерть:
Это письмо с самого начала вызывает внутреннее волнение. Мужчина понимает: перед ним развилка. Он не знает, куда попадет: домой, в лагерь… или на третий путь, о котором он не говорит вслух. Он будто специально не называет его, как будто слово «смерть» еще сильнее приблизит ее. Но при этом он до конца надеется. Просит не раздавать вещи. Такая двойственность есть во многих фронтовых письмах. Люди прекрасно понимали: могут погибнуть в любой момент. Но они верили, что могут выжить, вернуться, обнять родных. И эта вера помогала не сойти с ума,
— делится актриса.
«Главное, за меня не беспокойся»
Фронтовое письмо жителя Краснодара Бориса Захарова зачитала заслуженная артистка Киргизии Тамара Родькина.
Борис Захаров — краснодарец, награжден медалью «За отвагу». Его письмо написано в сентябре 1943 года, когда советские войска уже гнали врага с родной земли. Он обращается к своей матери, которая живет в Краснодаре с младшим сыном Вовой и дочерями.
6 сентября 1943 года.
Добрый день, дорогая мамулечка.
Получил твое письмо, даже два, и четыре от девчат. Получил и не рад, потому что очень уж они страшные. Мамочка, не пиши мне таких, пиши повеселее, а то у меня душа падает от таких писем, ты пиши что-нибудь хорошее…
На нашем счету уже две уничтоженные батареи, двадцать машин, два танка и свыше двухсот гитлеровцев. Это кусочек большой. Наверно, слыхала — это наша работа. Вот скорей бы его выгнать, собаку, а остальное всё чепуха. Главное, за меня не беспокойся, на днях достали два ящика масла, конфет и другие трофеи. Живём в масле. Больше беспокойся за Вову.
Обмундирование я получил, но сапоги — нет, они мне и не нужны, перед холодами получил шубу и валенки… Так что у нас все в порядке, гоним немца вовсю.
Привет всем, жди писем.
Целую, Борис.
Для Тамары Родькиной это письмо оказалось особенно близким и личным.
Я ведь помню свою бабушку… Она отдала войне мужа. А мой отец, пятнадцатилетний мальчишка, тогда сбежал на фронт. Материнская тема для меня очень болезненна и близка. Письмо Бориса меня задело сразу. Это его «мамочка, не пиши мне страшных писем» — такое короткое, но как будто в нем вся боль и вся забота сразу. Конечно, это очень тяжелое письмо. И его читать было нелегко. Сейчас ведь тоже уходят молодые, и все это звучит очень остро,
— сказала наша собеседница.
«Катюша» им страшно не нравится»
Письмо штабного работника Афанасия Варламова прочла актриса театра драмы Алла Мосолова.
Афанасий Варламов служил в штабе дивизии. Письма адресованы в город Армавир Краснодарского края.
1 марта 1942 г. 23.15.
Здравствуй, дорогая Ната! Тамара! Витя! Шлю горячий привет. Желаю здоровья и успеха, крепко целую. Передай привет всем родным и знакомым.
Ната! Я жив-здоров, сейчас наша часть вышла из боя десятидневного, стоим с 24.2.42 г. в резерве в 10 км от фронта, готовимся к новым боям для уничтожения врагов — гадов-фашистов. Наша соседняя часть второй день громит гадов так, что любо посмотреть, вчера уничтожили в одном селе до 150 автоматчиков, более двух батальонов пехоты немцев. «Катюша» вторую ночь поёт им свою увертюру, только она им страшно не нравится.
Ната! Горячо благодарю за письмо твое от 19.2.42 г., получил сегодня, крепко целую. Ната! Завтра я тебе напишу письмо подробно насчет твоей работы, а также этих «героев», что там мудрят, ты же их не бойся, если нужно, громи через горсовет и горвоенкомат. Закончим здесь, наведем порядок там.
До свидания.
Алла Мосолова признается: письма с фронта воспринимаются не как литературные тексты, а как живая речь. Именно это делает их такими пронзительными.
Когда я читаю эти письма, у меня начинается дрожь, знаете, вот в районе позвоночника. Родная сестра моей бабушки прошла всю войну разведчицей. Даже в быту в каждом ее движении чувствовалась выучка, дисциплина, точность. Это были совершенно другие люди — скромные, сильные, собранные. Когда ты держишь в руках настоящий фронтовой листочек, видишь почерк — это дает какое-то особое ощущение сопричастности. Как будто ты сама получаешь это письмо. Как будто тебе его и писали,
— подчеркнула Алла Мосолова.
Страшная весть
Письмо о гибели Семена Высоцкого прочитал заслуженный артист Краснодарского края Алексей Мосолов.
Семен Григорьевич Высоцкий погиб в апреле 1945 года, за несколько недель до Победы. Он родом из станицы Екатериновской (ныне Крыловская) Краснодарского края. Последние его слова были обращены к товарищу — Ивану Трофимовичу, с которым они вместе служили два года.
Июль 1945 года.
Привет незнакомой фамилии Высоцких от незнакомого вам бойца Ивана Трофимовича. В первых словах своего письма разрешите вам сообщить по просьбе вашего сына Семена Григорьевича. Когда он умирал, то сказал мне: «Ваня, конечно, я думаю, что мои родители про меня не забудут, будут писать мне письма, то будь добрый, напиши моим маме и папе, что я убит».
И вот в одно время встречается мне письмо Высоцкому, и я решил написать вам ответ на это письмо.
Погиб за родину в апреле, числа точно не помню. Конечно, вы пишете, что проводили день Победы очень весело, гуляли до беспамятства.
Когда получите это письмо, напишите мне, чтобы я знал, что вы получили мое сообщение.
Незнакомый вам боец Ваня.
Жду ответа.
Это был самый первый мой друг, с которым я прожил ровно два года в армии в одном подразделении.
У меня в семье своя фронтовая история. Один мой прадед уехал на войну в первых эшелонах и погиб практически сразу. Другой прошел всю войну, вернулся с орденом. Он спас целый обоз — спрятал колонну наших в лесу от немецких диверсантов. Поэтому, когда я читаю такие письма, это все очень живо во мне откликается. Письмо ведь о гибели фронтового товарища. И как бережно, просто он сообщает эту страшную весть. Всего три абзаца — но в них все: и дружба, и боль, и страшные обстоятельства. Таким было тогда восприятие жизни и смерти, по-другому они все ощущали. И особенно сильно задевает то, что Семен погиб буквально накануне Победы. Его родные встречали День Победы радостно, с гуляньями, не зная, что сына уже нет. И от этого его смерть почти оскорбительна по своей несправедливости. Я надеюсь, что мы, несмотря на все нынешние трудности, сможем жить в мире. Хочется верить, что нам не придется снова переживать то, что выпало на долю их поколения,
— подытожил Алексей Мосолов.
