На каменном фундаменте с железной крышей
— Известно, что этот дом Яков Герасимович Кухаренко получил в наследство от своего отца, Герасима Романовича. Здесь он проживал со своей большой семьей, у него было восемь детей: четверо мальчиков и четыре девочки. Дом, в котором они жили, был небольшой — всего пять комнат с 16 окнами, но при этом занимал выгодное положение: располагался в первом квартале, рядом с Крепостной площадью. В те годы река Кубань была чуть ближе к особняку, потом она немного отошла в сторону. Большим плюсом дома было и то, что его построили именно на каменном фундаменте и покрыли железной крышей. Отчасти благодаря этому особняк и дожил до наших дней. Его «ровесника» — дом Бурсака, например — уже снесли. Тот, что сегодня стоит в начале ул. Красноармейской — новодел. А у нашего дома и свой фундамент сохранился, и частично металлическая крыша, стены,
Хотя планировка дома уже не та. Он перестраивался еще при жизни семьи Кухаренко. Его западную часть снесли, там возвели кирпичную пристройку. При этом размеры здания были уменьшены на 5,5 метра — и это не единственный случай перестройки. Но документов не сохранилось, известно об этом из рассказов старожилов.
А вот как рассказал об особняке краевед Виталий Бардадым:
— Построен он был на кирпичном фундаменте из древесных прямоугольных брусков, пропитанных раствором глины, изнутри был оштукатурен по драни, а снаружи обмазан жирной красной глиной под железной крышей — сделан на века. Полы и потолки были дощатые, и двери и ставни — столярной работы. А с южной и восточной стороны дома находилась резная деревянная галерея — открытая веранда. Веранды являлись типичной особенностью в южнорусском домостроительстве, защищая жилье от солнечного перегрева, а осенью и зимой — от намокания стен во время ураганных ливней. На веранде вывешивали белье, сушили фрукты и табак. В душные вечера она была отличным местом отдыха. Неподалеку стояли два флигеля, а на обширном дворе, доходящем до правого рукава Кубани, находились две кладовые с погребом, каретный сарай, конюшня с ледником и дровяник. Вокруг рос огромный фруктовый сад: семь яблонь, одна шелковица, 95 молодых слив, 70 вишен и два вековых дуба, сохранившихся с давних времен. Все имение и сад были огорожены частоколом.
В долгах как в шелках
После смерти Якова Герасимовича дом в аренду взял Войсковой певческий хор. Как потом рассказывал бывший хорист Живило:
— Когда «Сичь» (хор) размещался в доме Кухаренко, мы, дети, часто занимались ужением рыбы вместе с регентом Лебедевым. Во дворе Кухаренко было много свободного места и деревьев, что давало нам возможность развлекаться лазаньем по дубам, а за Кубанью — по вербам.
Был в жизни нашего героя момент, когда он, погрязнув в долгах, готов был продать дом вдвое дешевле его фактической стоимости — за шесть тысяч рублей ассигнациями, однако городская управа не пошла на это, сделка сорвалась, и Кухаренко остался владельцем своего родового имения. Повышаясь в чинах, он постепенно смог расплатиться с кредиторами.
В музее рассказали, что семья наказного атамана никогда не была богатой: когда Яков Герасимович получил очередной чин, ему выплатили награду в 25 серебряных монет — и он их отправил опальному другу Тарасу Шевченко в ссылку.
— Надо же, для человека семейного, испытывающего финансовые затруднения, это большая жертва. Когда-нибудь и я ему обязательно отплачу,
Про жену атамана знаем, что она была казачкой, сведений о ней крайне мало. Женился казак рано: известно, что на службу поступил в 15 лет, в 1822 году получил чин — и это сыграло на руку, так как был человек женатый и имел ребенка.
По ряду отрывочных сведений мы узнаем, что дети Кухаренко получили хорошее образование. Например его младшая дочь Лидия единственная из класса знала немецкий язык.
— Нам точно известно, что сегодняшняя наша Литературная гостиная была гостиной и при жизни Кухаренко, это самая большая комната в доме, и в ней, по настоянию отца, дети читали стихи, ставили домашние спектакли. Яков Герасимович стремился, чтобы отпрыски овладевали как русским языком, так и могли грамотно читать и писать на украинском. Вообще, обстановка в семье была довольно творческой. Один из сыновей играл в местном театре, участвовал в спектаклях. А дочь Кларисса некоторое время преподавала в Мариинском институте. Это уже было после смерти отца — по всей видимости, семейство вновь испытывало финансовые затруднения,
В 1910 году на месте дома Кухаренко хотели создать Храм Славы — в память всех павших славной смертью за Отечество на полях битв. Наследники были готовы отдать усадьбу практически за бесценок, но город на это не пошел. А в советское время семейство выселили и дом разбили на коммунальные квартиры, где проживало то ли семь, то ли четыре семьи, и вроде бы имелось даже два входа.
Как есаул писателем стал
Среди казачьих атаманов Яков Герасимович Кухаренко занимает совершенно особое место. Хотя на первый взгляд его биография вполне обычна для военного деятеля первой половины позапрошлого века. Но знаки литературной судьбы то и дело мелькают в его биографии.
Родился в 1799 году (в один год с Пушкиным), рано начал казачью службу, прошел путь от сотенного есаула до генерала. В 11 лет мальчик поступил в Черноморскую войсковую гимназию, где преподавал Кирилл Россинский (что тоже сыграло свою роль), которого позже станут называть Просветителем. Через три года он уже на военной службе. В 15 лет —
сотенный есаул, через девять — хорунжий, с 1833 —
есаул, с 1836 — войсковой старшина, а в 1846 году казачий офицер получает чин полковника.
На его счету 44 сражения — он всегда считал необходимым быть рядом с бойцами, вдохновлять их личным примером.
Якову Кухаренко довелось участвовать и в Русско-турецкой войне 1828-1829 годов — брал Анапу, и в баталиях с горцами. А в 1834-м войсковая администрация по случаю 40-летия образования Черноморского казачьего войска решила сформировать свод документов, относящихся к его истории.
Отцы-командиры начали искать штатных летописцев, и как-то так получилось, что выбор пал на командира пешей артиллерийской роты Якова Кухаренко. Именно ему поручили руководить творческой группой, корпевшей над первой летописью кубанских казаков около трех лет. Труд назвали «Исторические записки о войске черноморском».
Впрочем, старший научный сотрудник Полина Саруханян случайностью это не считает, ведь буквально с десятилетнего возраста, даже раньше, учась у Кирилла Россинского, Яков записывал все свои впечатления, и уже в 15 лет, когда служил сотенным есаулом, в свободное время сочинял этнографические драмы, затейливые истории о жизни казаков. Его склонность к литературному творчеству заметили и поручили написать первый исторический труд о переселении казаков на Кубань.
Про казачий быт и пластунов
Писательство захватило Кухаренко. Одновременно с «Историческими записками» он создает этнографическую драму «Черноморский быт на Кубани между 1794-1796 годами». Действие пьесы происходит в самый ранний период жизни черноморцев на новых землях. Сюжет достаточно прост: Маруся любит Ивана, но он должен ехать с казаками в поход. В это время мать девушки хочет отдать ее замуж за богатого старого казака. Несмотря на композиционную наивность, сочинение передавало уникальность казачьего быта, характеры и колорит первых переселенцев на Кубань. Это привлекло к пьесе внимание современников.
В мае 1845 года Кухаренко в письме торопится поделиться радостью с Тарасом Шевченко:
— Таганрогская труппа играет мой «быт…».
Оказавшись по служебным делам в Санкт-Петербурге, сам автор выступает в качестве режиссера на подмостках любительского театра, раздает роли, репетирует. Однако довести дело до конца мешает срочный отзыв на Кубань.
Пользовался популярностью среди современников и очерк атамана «Пластуны». Писал Кухаренко на кубанском диалекте украинского языка, поэтому мы приводим отрывок из него в переводе Аркадия Слуцкого:
— Кроме охоты с ружьем пластуны ставят всякие самоловы: капканы, деревянные ловушки… Роскоши пластун не знает, одет кое-как, мыкается, бедствует, но пластунства не бросает. Высокие камыши, полома, местами кустарник защищает его. Одно небо видит пластун в плавнях, да и то, как глянет вверх; по ясным звездам ночами он узнает свою дорогу. В непогоду, хмарь — по ветру, который гнет высокие верхи камыша. В ветер, как днем, так и ночью, самая лучшая охота. Задует ветер -шумит, шуршит камыш, пластун идет не таясь. Затих ветер — остановился пластун, прислушивается.
На седьмой день умер от кровопотери
Атаманствовал Кухаренко с 1852 по 1856 годы. В этот период он перенес кордонную линию к берегам Кубани, что сделало казачьи владения более безопасными и защищенными от горских набегов. В 1856 году Яков Кухаренко представлял Черноморское казачье войско на коронации императора Александра II в Москве. В 1861-м остро встал вопрос о переселении черноморцев за Кубань. Во главе тех, кто решился на это, опять же встал Кухаренко.
Осенью 1862 года генерал Кухаренко по служебным делам отправился в Ставрополь вместе со своим зятем капитаном Иогансоном. По сведениям Федора Щербины и Евгения Фелицына, ехали они без конвоя, что привлекло к ним как к легкой добыче отряд абадзехов. Генерал стал отстреливаться, но пистолет дал осечку. Он выскочил из экипажа, обнажил шашку, однако силы были не равны. Дважды раненый в стычке атаман попал в плен. Пока горцы торговались с казаками о выкупе, шестидесятитрехлетний Кухаренко на седьмой день умер от кровопотери. Сыну Степану удалось выкупить тело отца и похоронить в Екатеринодаре со всеми воинскими почестями.
— К сожалению, его могила утеряна. Принято считать, что она была в центре города, где-то в районе бывшей территории Сенного рынка, там сейчас построен жилищный комплекс. Но это приблизительно,
Как коммуналка музеем стала
Дом приходил в упадок, врастал в землю и разрушался. Можно сказать, чудом уцелел, когда здесь было коммунальное жилье.
Мысль о создании в Краснодаре Литературного музея Кубани появилась еще в 50-е годы. Писательская организация не раз поднимала вопрос о таком месте, где литераторы могли собираться, общаться. Одним из первых на дом Кухаренко обратил внимание Виталий Бардадым. С его подачи делались первые фото дома -они были обнародованы в газете, и люди впервые узнали имя Кухаренко: о том, что он был первым писателем, этнографом на Кубани, занимал значимую должность, вел переписку со многими именитыми людьми.
Многое сделал для собирания материалов Василий Орел — энтузиаст-краевед, занимавшийся исследованием жизни и творчества кубанских писателей. У истоков создания музея стояли кубанские писатели Павел Иншаков, Виктор Иваненко, Василий Попов, Александр Стрыгин. А писатели-краеведы Николай Веленгурин и Иван Савченко занимались комплектованием материалов.
— В 1975 году я написал в защиту исторического и архитектурного памятника деревянного зодчества начала XIX века и поместил свой «этюд» в краевой печати, где впервые публично была высказана мысль о создании в старинном особняке Кухаренко Литературного музея,
Процесс превращения ветшающей коммуналки в Литературный музей Кубани длился 13 лет.
В 1979 году дом взяли под охрану государства. Городские власти обитателям коммуналок выделили ордера на благоустроенные квартиры — люди были счастливы. В марте 1980 года горисполком передал освобожденное аварийное строение Краснодарскому историческому музею-заповеднику.
Как писал Бардадым, необходимо было составить толковый план по восстановлению памятника деревянного зодчества и заняться непростым ремонтом разваливающегося дома. Он был в таком состоянии, что кто-то из высокопоставленных лиц махнул рукой — мол, нечего с ним и возиться, подогнать бульдозер и срыть до основанья. Но дирекция исторического музея и общественность города были иного мнения, и наконец, спустя еще восемь лет, в сентябре 1988 года Литературный музей Кубани был открыт.
«Ура!» — воскликнул Кухаренко
По сей день здесь продолжает работать свидетель этого события, старший научный сотрудник Литературного музея Кубани Галина Кронидовна Пастернак, дочь известного кубанского поэта Кронида Обойщикова. Она даже вспомнила стих, который читала в тот знаменательный день. Написан был отцом.
— «Ура! — воскликнул Кухаренко. — Мой дом воскрес, я не забыт,
И Бардадым, и Федоренко припомнят Черноморский быт.
Как это вовремя, как мило, привет Инессе и Борзило».
И славя новую судьбу, наш атаман уснул в гробу.
(И Инесса Шевченко, и Иван Борзило были в свое время директорами историко-археологического музея).
Много ли подлинных вещей семейства в музее? Нет, в советское время практически все было утрачено. Поэтому это и не дом-музей Якова Кухаренко, а Литературный музей Кубани. Тем не менее многое в экспозиции, безусловно, заслуживает внимания. Пройдя по залам музея, вы увидите уникальные рукописные и старопечатные книги, кубанские дореволюционные газеты и журналы.
В залах, посвященных Якову Кухаренко и членам его семьи, представлены книги, документы и многое другое. Среди подлинников два письма и медаль отца Якова Кухаренко. Есть письма о назначении различных чинов, кинжал, бинокль — это подарки при назначении на новые должности. Есть и подлинная фотография Якова Кухаренко, сделанная в Санкт-Петербурге, —
единственная сохранившаяся. По ней был написан его портрет. В зале регалий и реликвий Кубанского казачьего войска имеется ложка и котелок второго сына Якова Герасимовича Александра Яковлевича, генерал-майора, атамана Майкопского и Ейского отделов ККВ.
В экспозиции Литературного музея сохранились оригинальные печные изразцы, гнутые гвозди из старинного особняка, дверная ручка. Есть легенда, что младшая дочь закопала свои личные вещи где-то на заднем дворе, и когда семью переселили, она их не забрала. Однако за многие годы обнаружить их не удалось, хотя и были многочисленные попытки. Особое место в экспозиции заняла часть библиотеки, находившейся на борту торпедного катера, погибшего во время Керченско-Эльтигенской операции в ноябре 1943 года. Они были подняты подводной экспедицией музея-заповедника в 2012 году.
А в Литературной гостиной, в советское время перегороженной надвое, но сегодня реконструированной, проходят творческие встречи, музыкальные и поэтические вечера. О прошлом здесь напоминают печные изразцы, ломберный столик. И участники таких встреч каждый раз отмечают особый шарм и располагающую атмосферу старинного зала.
Именем Якова Кухаренко в Краснодаре названа улица.
