Родители малышей с особенностями развития со страхом ждут, когда их ребенок пойдет в школу. Как подбираются классы, сколько деток в них обу-чается, почему важна ранняя диагностика и что каждый из нас должен делать, чтобы инклюзивное образование в России стало нормой?
«Советскую школу дефектологии нельзя перечеркнуть»
Вошла в кабинет директора коррекционной школы № 21 в Краснодаре Эммы Литвиненко и сразу обратила внимание на висящие на стене фотографии известных артистов с их высказываниями и на общий антураж старинного здания. Обстановка, располагающая к беседе и учебе. Здесь комфортно и спокойно. Начинаешь мыслить по-другому, что неразрешимых ситуаций нет, а у каждого человека свой путь. К счастью, есть люди, которые помогают другим справляться с трудностями.
— Эмма Робертовна, как мама троих детей я усвоила, что педагог — это про любовь, верно?
— Абсолютно. Нашим воспитанникам важно, чтобы рядом с ними находились не просто учителя, а люди, которые решили полностью посвятить себя профессии. Знаете, я как героиня фильма «Москва слезам не верит» начинала с малого — с воспитателя группы продленного дня — и не думала, что стану руководителем и приду в коррекционную школу, но так сложилась судьба. И я не жалею. За время работы поняла, что учитель, обучающий детей с ограниченными возможностями, должен любить их вдвойне. Сегодня, на посту директора, вижу, кто из молодых педагогов останется с нами, а кто нет.
— Что мешает им остаться? Терпения не хватает?
— И это тоже, ведь одна из особенностей обучения в нашем учреждении — бесконечное повторение. Но в основном мешает жалость. Как раз жалеть таких детей нельзя. Их надо понимать, любить и помогать в жизни. Когда начинаешь воспринимать их с этой позиции, то складывается твоя судьба как педагога.
— Как подбираете кадры? Есть сложившийся костяк? Устраивается ли к вам молодежь?
— Мне достался сплоченный коллектив под патронажем замечательных руководителей, чему я очень рада. Наша школа также является базой для практики Кубанского госуниверситета, и к нам приходят молодые специалисты на практику, и во многих из них мы заинтересованы. Будущих звездочек видно сразу.
— Многие родители боятся педагогов советской школы. Им кажется, что они слишком жесткие.
— Убеждена, что советскую школу дефектологии нельзя перечеркнуть. Именно поэтому наши преподаватели со стажем помогают молодым как наставники. Молодежь использует современные методики — дефектология не стоит на месте, но, считаю, что российское образование должно строиться на богатом опыте, наработанном нашими мэтрами. Еще важное отличие коррекционной школы — постоянный контакт с медиками, и это то, о чем нам говорит наша классическая дефектология. Мы с родителями это проговариваем и инициируем встречи с психиатрами. Без медикаментозной поддержки, к сожалению, обучение в большинстве случаев невозможно.
Нормальные семьи могут иметь ребенка с синдромом Дауна
— Кажется, что раньше особенных детей было меньше. Их скрывали? Или родители стали чаще выводить из дома?
— Первое — их стало больше, второе — раньше таких деток старались прятать. Одно время мы даже испытывали нужду в учениках, ходили по комиссиям, так как у нас ощущался недобор. Сегодня очередь ожидания в нашу школу огромная. Много сочетанных дефектов и соматических болезней у детей. Если раньше в основном это была легкая умственная отсталость, и такие ребята терялись среди детей в общеобразовательных школах, и их можно было определить только по неуспеваемости, сегодня, к сожалению, не так. Вполне нормальные семьи имеют ребенка с синдромом Дауна, с тяжелыми множественными нарушениями. Родители годами ждут места к нам, но мы в тесном контакте с департаментом образования города Краснодара, который, в свою очередь, в контакте с родителями. Сообщаем сразу, как только появляется место.
— С какими нарушениями приходят дети?
— В большинстве это легкая умственная отсталость. Процентов 30 — дети, как мы называем, второго варианта обучения, к которым относится и глубокая умственная отсталость, и тяжелые множественные нарушения. Они учатся по облегченной программе, где важными являются жизненные компетенции, а не предметные результаты. Есть ребята с ДЦП, но они в основном обу-чаются на дому, так как это колясочники. Они приходят на мероприятия и на вне-урочную деятельность.
— То есть в одном классе находятся ребята с разными диагнозами? Это не вредит детям с легкой умственной отсталостью?
— В классе — 12 человек, 10 из них — дети с легкой умственной отсталостью, и максимум два ребенка имеют сложный диагноз. Система помогает им адаптироваться. У нас имеется опыт разделения, так называемые экспериментальные классы, но, к сожалению, успехом это не увенчалось. Мое глубокое убеждение: отделять тяжелых детей от общей массы нельзя.
«Наша страна всегда отличалась толерантностью»
— Об инклюзивном образовании сегодня многие говорят, но не все понимают, что это такое. Какой должна быть инклюзия в идеале?
— Надо готовить к инклюзии родителей и педагогов прежде, чем вводить ребенка с особенностями в обычный класс, во избежание травм у всех. Потому что когда такой ребенок появляется, общество не знает, как с ним взаимодействовать. Это большой труд, и результат зависит от педагогов.
— У нас есть инклюзивные классы в Краснодаре?
— Конечно. Мы в контакте со школами, где есть инклюзивные классы, и как ресурсный центр помогаем им. Направляем методически, консультируем. Нужно общаться, погружать особенных деток в мероприятия. Наша страна всегда отличалась толерантностью и милосердием. Мы же на этих традициях воспитаны.
— Мне кажется, что нам еще очень далеко до толерантности, увы.
— У нас здесь, правда, другой мир. И, честно говоря, выйдя за его пределы, становится страшно. Мы готовим наших детей к трудностям. Да, мы понимаем, что не все смогут жить полноценно, но делаем все возможное: помогаем родителям — они всегда могут прийти к нам, получить консультацию и продиагностировать ребенка. Не нужно бояться.
— Как педагоги справляются с психологической нагрузкой? Им, полагаю, тоже непросто.
— Любимый предмет в нашей школе — это музыка. У нас шикарный хор, состоящий из учителей и детей, мы выступаем на всех краевых мероприятиях, приглашаем другие школы и устраиваем битвы. Стараемся проводить такие конкурсы, чтобы немного отвлечься. Когда дети поют вместе со взрослыми, то и результат налицо. Этот мир, наш мир, не может существовать без общего мира, и мы стараемся, чтобы нас видели и принимали. Приходите на наши праздники, и сами все увидите!
— Сколько всего в Краснодаре коррекционных школ?
— Три школы — №15, 59 и наша. Все очень достойные. Конечно, сегодня идет большой приток детей, и учреждений не хватает, но администрация города активно работает в этом направлении.
— Что такое институт тьюторства, о котором также много говорят?
— Тьютор — это специалист, который имеет дефектологическое образование и опыт работы не менее двух лет. Он сопровождает более сложных детей в образовательном процессе. В нашей школе работают тьюторы — как только появилась такая возможность, мы их сразу же пригласили. Тьютор — как проводник от учителя к ученику. Не ассистент и не нянечка, а тот же педагог. Его задача — адаптировать материал, который дается всему классу, к конкретному ребенку. Также он может отвлечь ученика, если тот устал, и выйти с ним в сенсорную комнату.
— Тьюторы работают только в коррекционной школе?
— Если руководитель общеобразовательного учреждения готов вводить такую должность, почему нет? В Краснодаре такая практика есть. Случаются ситуации, когда мы после первого года обучения видим — у нас три раза в год проходит консилиум по каждому ученику, — что тьюторское сопровождение уже мешает. С согласия родителей мы вправе принять решение отказаться от тьютора.
«Многие наши выпускники могут трудоустроиться»
— Часто родители не принимают что что-то не так, пока им не скажет специалист. Это из-за страха происходит или службы недостаточно хорошо работают?
— Службы ранней помощи действуют во всех учреждениях, если родители обращаются. Чем раньше поставлен диагноз, тем проще родителям будет принять его, и тем быстрее они поймут, что нужно не себя жалеть, а ребенку помогать. Мы сталкиваемся с ситуациями, когда вдруг в 3-м классе общеобразовательной школы ребенка отправляют на консилиум. Почему не выявили раньше? Факторов много. Сегодня, как правило, диагноз выясняют уже в дошкольных учреждениях, а дальше — коллегиальная комиссия, в которой находятся разные специалисты и медики в том числе, объясняют родителям, почему их ребенок должен учиться в специальных условиях.
— Что ждет выпускника после окончания вашей школы?
— В этом году у нас было 54 выпускника 9-х классов и 22 — окончили 11-й класс. Все 22 идут в учебные заведения. В Краснодаре они поступают на поварское дело — мы специально ввели кулинарный профиль, чтобы дети смогли получить основы, и затем продолжить обучение. Дальше ребята будут иметь возможность работать в столовых, иногда в ресторанах. Это если мы говорим о легкой степени отсталости.
— Мы не можем сразу построить достаточное количество школ. Что делать сейчас?
— Идеальная модель — когда в каждой общеобразовательной школе есть хотя бы один коррекционный класс. Хорошо, если это блок и рядом находятся специалисты, сенсорная комната, и особенные дети выходят на территорию школы, где пересекаются и общаются с обычными детьми, которые, в свою очередь, знают о существовании не таких ребят, как они. Но основную часть времени дети, имеющие диагнозы, должны находиться в своей комфортной среде.
