«Лето проходит, а у нас еще ничего не начато»
Так закончил свое послание кошевой атаман Захарий Чепига войсковому судье Антону Головатому. Это то знаменитое историческое письмо от 12 июня 1793 года: «…сыскал я место под войсковой град». И в нем атаман просит судью поспешить прибыть сюда — «с любезнейшей вашею женою, а моею кумой, и прочими старшинами, ибо сами изволите знать, яко к домостроительству удобное время сего лета проходит, а у нас еще ничего не начато».
Спустя месяц кошевой атаман Захарий Чепига для строительства покоев войсковому правительству распорядился прислать из Тамани 10 мастеровых казаков и 5 пар пильщиков с инструментом.
Мастера из Тамани прибыли, не особо торопясь — к осени. Привезли с собой 10 топоров, 5 долот, 5 железных пил.
Первые поселенцы дожидаться осени не стали — сами начали рыть землянки и строить «хатыны».
Как напишет потом историк Петр Короленко, «даже самого кошевого атамана первым дворцом была землянка в нынешнем Городском саду». Те, кто побогаче, складывал из бревен длинные приземистые хаты, разделявшиеся с одной стороны на горницу и «хатыну», с другой, через сенцы, размещалась кухня.
Былое и думы
Осенью в городе уже имелись кое-какие служебные и иные постройки, среди них канцелярия. Канцеляристы поселились неподалеку, в большой землянке. Рядом находился дом Антона Головатого: на него, войскового судью, легли все заботы об обустройстве войска. Он имел привычку обдумывать дела свои по ночам, прогуливаясь возле дома.
Очевидцем возведения города с первого колышка был письмоводитель Иван Мигрин — сам выходец из полтавских дворян, в 27 лет он прибыл в эти места вместе с войсковым судьей.
Как-то зашел он ночью в канцелярию — подготовить к почте недооформленные за день бумаги.
«Ночь была осенняя, темная… Озабоченный думою, Головатый прохаживался около своего дома. Увидев огонь в канцелярии в такое необыкновенное время, он зашел туда и спросил: кто здесь и что делает?
— Я, батьку, Мигрин, занимаюсь здесь.
— Добрый ты человек, что так занимаешься, — похвалил он работавшего ночью канцеляриста».
Многим тогда было не до сна в «новостроющемся» Екатеринодаре.
Почему наш город — село?
В те незапамятные времена город был обширным лесом, пространство которого пересекали улицы — просеки. Сюда забегали волки, здесь промышляли лисицы и бегали дикие кабаны. А в пнях срубленных деревьев гнездились клубки ядовитых змей. Но уже в сентябре 1794 года Кубанское войско имело на руках план будущего войскового града — тогда и посыпались в местное правительство заявки на постройку домов, землянок и торговых лавок.
На первом Генеральном плане 1795 года, составленном коллежским асессором Павлом Чуйко, большинство кварталов было заселено чинами войскового сословия и торговцами- армянами, издавна дружившими с казаками. Но все равно город застраивался медленно: из-за обширной территории, малочисленности жителей и боевых условий жизни казаков и их семей. В результате возник сельский характер застройки с множеством просторных дворов с палисадниками, кое-где сохранившихся по сей день.
Но вот в 1867 году город обретает статус гражданского — в истории Екатеринодара открыта новая страница. В 1868-м появилась должность архитектора города, на которую был утвержден выпускник Академии художеств Иван Ермолаев. В результате преобразований втрое увеличивается территория застройки, стремительно растет численность жителей и домов. Планы под застройку брали люди самых разных сословий и достатка. Так, в 1869 году с одобрения Ермолаева земельные участки получили: дьячок Федор Даниленко, урядник торгового общества Петр Толошин, крестьянка-собственница (из Калужской губернии) Анна Хлебникова и др.
Как «городовики» казаков вытеснили
Знаковым событием, перевернувшим многие судьбы, стало Положение о заселении и управлении города Екатеринодара. По нему здесь разрешили селиться всем верноподданным Российской империи — приобретать землю, строить дома, заводы, фабрики, открывать магазины.
Особое развитие получил Екатеринодар, когда в нем в июле 1874 года вступило в силу Городское положение. Этой чести удостоилось всего три города Кубанской области — Екатеринодар, Темрюк и Ейск. Тогда-то и стали переселяться на Кубань предприимчивые люди из центральных губерний Российской империи. Здесь они, порой за бесценок, покупали у казаков землю и начинали обустраиваться на новом месте. Постепенно на смену оседлому казачеству, покидавшему свои дедовские усадьбы, пришли новоселы, полные сил, энергии и деловитости. Они приобретали плановые места, заросшие бурьяном, корчевали поросль, засыпали болотины, строили саманные времянки. А позже, разбогатев на торговле, садоводстве или огородничестве, возводили уже добротные дома из красного кирпича. В середине 70-х годов XIX века его производством в Екатеринодаре занималось 19 кирпичных заводов.
Так пришлые, или «городовики», как их прозвали казаки, со временем стали преобладающим населением нового русского города. Именно в это время в Екатеринодаре появились целые торговые семейства: братья Богарсуковы, Дицманы, Ершовы, Коваленко, Галанины. Тогда же заявили о себе купцы Акулов, Калашников, Третьяков, Роккель и десятки других. С появлением купечества Екатеринодар начал быстро расти и богатеть.
«Из молодых, да ранний!»
Спрос рождает предложение — молодые архитекторы не преминули воспользоваться трендом. Наступление нового, 1872 года кубанский бомонд отмечал в новом Общественном собрании — клубе на углу Красной и Екатерининской (Красная, 42 стоит поныне). Купец Михаил Калашников, замысливший грандиозную постройку, обратился к молодому архитектору Василию Филиппову, о котором шли только самые лестные отзывы — «Из молодых, да ранний!». В 1868 году 26-летнего юношу назначают помощником войскового архитектора ККВ, а в декабре 1870-го — кубанским областным архитектором.
Филиппов составил проект, смету — и работа закипела! Постройку, начатую в августе, завершили к концу года. Успели к Новому году. Просторный зал украсили оригинальной люстрой — из солдатских штыков, всюду стояли тропические растения — пальмы и агавы, с потолка свисал сверкающий серпантин. Ровно в 00.00 из крепости грохнуло три пушечных выстрела, грянул оркестр, первый тост подняли за Новый год, второй — за царя, а третий — за атамана… и строителя Общественного собрания Василия Филиппова.
Василий Филиппов — создатель зданий Кубанской войсковой гимназии, Летнего театра, храма Александра Невского, Царских ворот (Триумфальной арки), женской гимназии (ныне школа №36), Екатеринодарского епархиального женского училища (мединститута) и др. Многие из них и сегодня украшают улицы города, а вот Летний театр в Войсковом саду, так восхитивший публику, сгорел через два года… Обелиск в честь 200-летнего юбилея Кубанского казачьего войска и Царские ворота были разрушены, но обрели вторую жизнь в наши дни.
Что дал городу купец Еськов?
Надо сказать, что любой из главных архитекторов Екатеринодара был, что называется, «играющим тренером» — то есть не просто руководил, но и строил сам, показывая пример коллегам. Ивана Мальгебра, с 1896 года занимавшего должность городского архитектора, прославил бы один Екатерининский собор — его золотой купол, с какой стороны на него не глянь, гармонизирует облик старого центра. А ведь Мальгерб — это и Троицкая церковь, и 4-этажное здание коммерческого училища (ныне университет физкультуры, спорта и туризма) — о нем в 1913 году газеты писали, что «по капитальности постройки и по оборудованию оно является одним из лучших школьных зданий России», 3-этажный дом Армянского благотворительного общества (Красная, 57). Имя Мальгебра знают многие, в отличие от купца 2-й гильдии Акима Еськова — а ведь без него, утверждает краевед Виталий Бардадым, ни Екатеринодарского собора, ни Троицкой церкви у нас не появилось бы. Оказывается, купец Еськов считал строительство этих двух храмов главным делом своей жизни.
Очень коротко о других екатеринодарских главных зодчих. С 1905 года должность городского архитектора занимал Александр Косякин — автор проектов Кубанского Мариинского института, Екатеринодарской почтово-телеграфной конторы, Кубанской сельскохозяйственной опытной станции.
С 1908 года должность городского архитектора занимает Захарий Коршевец. Не было до революции 1917-го в Екатеринодаре ни одного дома, построенного без его косвенного или прямого участия. В 10-е годы прошлого столетия, как и спустя 100 лет, город охватил настоящий строительный бум. Возводили сотни построек: торговые конторы и фирмы, особняки, доходные дома, школы. Цены на недвижимость выросли, как писал местный журналист, «в чудовищных пропорциях» и капитал стал переливаться в строительство…
