О том, зачем он добровольцем отправился «за ленточку», почему стал руководителем государственной организации и кому она уже помогла, рассказал редактору «КИ» Юлии Осиповой.
Честно говоря, мы не могли встретиться несколько недель. Застать Александра Александровича в офисе оказалось не так-то просто: то он на встрече, то на мероприятии, то на форуме и далее, по кругу. По счастливой случайности (для нас) в один из ноябрьских дней Старовойтова задержали в офисе дела, и «КИ» воспользовались моментом — так состоялось наше интервью.
Не мог просто наблюдать, как «Беркут» жгут на майдане
Я хорошо помню сюжет по центральному телевидению, в котором Анна Цивилева рассказывала о создании Государственного фонда поддержки участников специальной военной операции «Защитники Отечества». Нисколько не удивилась, что именно она стала инициатором этой организации. Мы встречались с Анной Евгеньевной несколько лет назад, когда я еще жила в Кузбассе. Супруга губернатора Кемеровской области Сергея Цивилева, она и там широко занималась общественной деятельностью: создала в регионе попечительский совет и начала активно поддерживать людей с ограниченными возможностями здоровья.
И то, что филиал фонда в Краснодарском крае возглавит именно Александр Старовойтов, тоже можно считать определенной закономерностью. Когда еще шла подготовка к его открытию, губернатор Кубани поставил четкую задачу — руководить такой организацией должен только тот, кто сам прошел СВО. Этот человек готов ко всем вопросам, которые могут возникнуть у ветеранов спецоперации, и разговаривать с ними он будет на одном языке. Равно как и с семьями погибших: кто, как не участник СВО, сможет рассказать матери или жене бойца, что тот не зря отдал свою жизнь. Александр Александрович как раз оказался «тем самым», подходящим по всем статьям на должность руководителя филиала фонда. Он не остался в стороне, когда в 2013 году начались волнения в Крыму, и сейчас, спустя 9 лет, пошел отстаивать Русский мир.
— Александр Александрович, общаясь с ребятами, побывавшими «за ленточкой», поражаешься, насколько разные у всех истории. Многие пошли служить добровольцами из, казалось бы, не совместимых с военной службой сфер. Как вы оказались на передовой? И если можно, так спрошу: зачем?
— Зачем — отвечу сразу. Наверное, были хорошие учителя в школе, правильно воспитывали родители. Читал правильные книжки. И огромную роль сыграло то, что служил срочную службу в подразделении специального назначения, чем очень горжусь —
до сих пор ношу значок спецназовца. Но дальше служить не довелось. Я, как и мои дедушки с бабушками, как родители, стал работником культуры и всю свою сознательную жизнь посвятил этой отрасли. Имею даже звание заслуженного работника культуры Краснодарского края.
Когда в 2013 году начались волнения на Украине, с горечью смотрел новости и видел, как севастопольский «Беркут» жгут на майдане, закидывают бутылками с горючей смесью. А это такое же подразделение, как и то, где я служил. Мои ребята! Когда они все-таки ушли с майдана и встали на границе с Крымом, я принял решение, что должен быть с ними. В составе казачьего подразделения мы добровольцами выехали на границу Крыма с Херсонской областью — пост Турецкий вал. Там вместе с севастопольским «Беркутом» стояли до референдума, блокируя проникновения через границу и пресекая все попытки диверсий. После референдума вернулись домой с чувством выполненного долга, с победой!
— Но потом полыхнул Донбасс, началось тяжелое противостояние Запада с Русским миром. Мы с друзьями стали выезжать в ДНР, возить гуманитарную помощь, спецсредства. Вместе с коллегами из новороссийского Центра традиционной народной культуры приезжали туда с концертами, старались подбодрить людей.
Одиннадцать осколков
Когда началась спецоперация, Старовойтов даже в какой-то мере порадовался, что наша страна положит конец всем зверствам нацистов. Ждал, что сейчас войдет наша регулярная армия и за непродолжительное время выполнит все поставленные задачи. Но когда вся Европа объединилась против России и потребовалась частичная мобилизация, решил, что он нужен там. Поэтому вновь добровольцем с казачьим подразделением в составе легендарного «Барса-11» выехал на территорию Донбасса. Стояла осень 2022 года. Бойцы прошли подготовку в учебном центре Новороссийска и встали на один из самых сложных участков в Донецкой области — Марьинском направлении.
— Когда мы приехали в Марьинку, увидели, что это уже не та украинская армия, с которой мы сталкивались на Донбассе в 2014-15 годах. Это уже регулярная армия, хорошо вооруженная и подготовленная, с огромным количеством лучшего иностранного оружия и экипировкой натовского образца, и с худшим пониманием ситуации и мировоззрением. Люди настолько враждебно настроены ко всему русскому, к тому, что мы считаем прекрасным. Они готовы отказаться от русского языка, культуры, православных ценностей, классической русской литературы и музыки. Нужно искоренить тот фашизм и тот нацизм, которые возродились и набрали силу. По-другому нельзя. Поэтому, когда шел на штурм, представлял эти разбитые за 8 лет поселки, деревни, эту Аллею ангелов, ни в чем не повинных деток…
— Сколько вы прослужили?
— Чуть больше месяца: 14 ноября меня тяжело ранило — минно-взрывное осколочное ранение плюс пулевое. В общей сложности 11 осколков в теле. Но благодаря тому что рядом со мной находились мои товарищи казаки, я остался жив. Они вынесли меня из-под пулеметного огня, оказали первую медицинскую помощь, а с наступлением темноты четыре километра несли на руках до места эвакуации. Оттуда отправили в госпиталь.
— Одиннадцать осколков… Когда вас ранило, верили, что все обойдется или прощались с жизнью?
— Осколками от снаряда мне пробило всю правую сторону — от шеи до ступни. Была острая боль в правой ноге, поэтому первая мысль, которая пришла в голову: мне оторвало ногу. Я уткнулся лицом в землю и помолился. Попросил у Бога помиловать меня, грешного. Смотрю — нога на месте! Это было самое радостное чувство. Пошевелил руками — больно, но двигаются. Живой! Увидел, что мой товарищ Георгий ползет ко мне. Он за воротник стянул меня в воронку, где произошел взрыв, надеясь, что в одно и то же место снаряд два раза не прилетит. Георгий перевязал артерию, чтобы я не погиб от потери крови, сделал перевязку на груди —
из-за проникающего ранения в легкие мог попасть воздух, а это смертельно опасно. Потом перетащил в более безопасное место — бой шел в лесополосе, где для меня нашли укрытие, — чтобы дождаться темноты.
— Вы сказали, что помолились. Я не раз слышала от казаков, что их спасает вера и хранит Бог…
— Да. Я расскажу вам свою историю. Сейчас много батюшек, которые, оставив свою службу в храмах, находятся на передовой вместе с ребятами. Пусть они не берут в руки оружия, но они оказывают бойцам необходимую помощь, а главное — лечат их души. Тот бой, в котором меня ранило, шел несколько дней, штурмовали позицию практически без сна и отдыха. Потом нам дали несколько часов, отправив в недалекий тыл.
— Мы приехали в поселок Александровка, на окраине Донецка, где были расквартированы наши бойцы. Поели домашней еды и даже удалось несколько часов поспать. Я проснулся часа в три ночи, вышел во двор и увидел около соседнего дома силуэт казака (только у казака может быть такая борода). Поздоровался с ним нашим традиционным казачьим приветствием — мы всегда, встречаясь, говорим друг другу: «Христос воскресе!» На мое зычное обращение он ответил «Воистину воскресе!», и я узнал голос батюшки.
Честно говоря, не ожидал вот так, ночью, встретиться со священником. Подошел к нему попросить благословения. Батюшка спрашивает: «На штурм?» — «Да», — отвечаю. Он сказал, что мне нужно причаститься. Я говорю, что недавно вышел из боя, где ругался нехорошими словами, да и сейчас уже позавтракал и выкурил сигаретку, поэтому к причастию не готов. На это батюшка возразил, что Бог простит, и причастил меня прямо там, ночью, на улице. Через несколько часов мы выехали на позицию, где меня ранило, но я остался жив. Это действительно чудо: ни один из осколков не задел жизненно важные органы.
Хромать в планы не входило
Восстанавливался Александр Старовойтов чуть больше месяца. Лечился в военных госпиталях: Донецка, Ростова-на-Дону, Санкт-Петербурга, Плесецка… Ему удалили несколько осколков. В теле остались те, которые не доставляли особых хлопот. Однако один, в коленном суставе, мешал нормально ходить. Врачи не хотели его извлекать: говорили, что это нанесет бОльший вред. Рекомендовали хромать и радоваться, что нога целая. Старовойтов, конечно, радовался, но хромать не хотелось. Как говорит Александр Александрович, он обожает горные лыжи и, как все казаки, любит с ветерком проскакать на коне. И вообще, считает, что хромать ему вообще не к лицу.
— И опять свою роль сыграл Божий промысел. Везде, куда я ни обращался, мне отказывали. Тогда стал искать возможность попасть в клинику в Кургане, признанную одной из лучших травматологий в мире. Случайно в интернете нашел блог, который ведет доктор Тропин. Я описал ему свою ситуацию, приложил рентгеновские снимки. Через три дня профессор мне позвонил, сказал, что готов взяться за операцию. Через неделю я уже был в Кургане. Операция прошла удачно, через месяц я стал ходить без трости, а через два научил себя не хромать и сейчас веду полноценную жизнь.
К этому стоит добавить, что в перерывах между лечением мой собеседник успевал собирать и даже отвозить гуманитарную помощь своим ребятам, оставшимся «за ленточкой». Первую отвез сразу по возвращении из госпиталей — в последних числах декабря 2022 года. Бойцы очень обрадовались, увидев своего товарища живым и практически здоровым. А когда весной собирался в клинику, раздался звонок с предложением стать директором филиала фонда. Общественник, руководитель, потомственный казак, спецназовец, участник СВО — такой человек, наверное, и должен возглавлять государственную организацию, стоящую на страже интересов защитников Русского мира.
Александр Александрович посчитал это знаком свыше: если он не смог вернуться на передовую после ранения, значит, должен здесь, в тылу, приносить пользу нашим ребятам. Кстати, Старовойтов принципиально отказался от инвалидности, хотя мог бы оформить группу. Даже в военкомате, когда становился на учет, попросил, чтобы ему не меняли категорию годности.
— Я веду полноценный образ жизни и даже мысли не допускаю, чтобы выбить себе документ о нетрудоспособности. И если будет нужно, начнется очередная волна мобилизации — я снова окажусь в первых рядах. Сейчас на передовой большое количество добровольцев, но если потребуется, то весь мужской состав нашего коллектива в первый же день выедет в зону СВО.
Кстати, такой «идейный» — не только руководитель фонда и его товарищи. Как говорит сам Александр Александрович, сегодня все участники спецоперации объединены одной идеей: победить нацизм.
«Не имеем морального права отказывать не «нашим»
Старовойтова перед началом работы пригласил на разговор губернатор Кубани Вениамин Кондратьев. Затем Александр Александрович вместе с коллегами из других регионов прошел обучение в Москве, и 1 июня фонд приступил к работе.
— Спектр помощи — огромный, начиная от психологической — она нужна всем ребятам — до сложного протезирования, адаптации жилых помещений, обучения родственников. У нас работает «школа ухода»; оснащен кабинет, где представлено специальное оборудование, и мы показываем, какой должна быть мебель, подручные средства, даже ложки-вилки. Решаем много юридических вопросов: Президент России Владимир Путин наделил нас полномочиями взаимодействовать со всеми органами власти. У фонда заключены и письменные соглашения, есть и устные договоренности — человечность никто не отменял. У нас нет каких-то бюрократических проволочек, для нас главное — как можно скорее помочь нашим ребятам. И вся работа налажена таким образом, что все государственные структуры идут нам навстречу.
Огромную поддержку фонду оказывает волонтерское движение. Тридцатого сентября Старовойтов с коллегами провел Первый съезд добровольцев Кубани, оказывающих помощь СВО, в котором приняло участие более 350 человек из волонтерских организаций.
— Наша задача — обратить внимание добровольческого сообщества, что помощь нужна не только на передовой, но и здесь: в ней нуждаются вернувшиеся бойцы и их семьи. Вопросы — самые разные: кому-то просто наколоть дров и поправить забор. Не находишься в администрацию по каждому обращению, есть же обычные бытовые вопросы: муж или сын на СВО, а дома проводка сгорела, и женщины не знают, куда обратиться. Или трубу прорвало. В таких ситуациях и выручают волонтеры.
— Но у вас же в уставе четко прописаны всего две категории, с которыми вы взаимодействуете: ветераны СВО (демобилизованные участники спецоперации) и семьи погибших бойцов.
— Да, вы правы, но мы не имеем морального права никому отказывать. Представляете, если к нам обратится не «наша» категория, а мы дадим от ворот поворот? Например, согласно букве закона, отправим в другую организацию. Нет, мы не можем так поступить.
— Фонд работает без малого полгода. Вроде бы немного, но знаю, что даже за это короткое время вам удалось оказать серьезную помощь пришедшим со СВО. Не раз слышала истории о том, что кому-то из бойцов вы помогли восстановить утерянные документы, получить выплаты и многое другое…
— Да, есть и частные случаи, и общие. Так, в конце октября решился самый главный вопрос по частным военным компаниям, бойцы которых не могли получить удостоверение ветерана СВО, а значит — никаких льгот. А ведь они наравне с добровольцами, мобилизованными и кадровыми военными участвовали в боях, и отделить их значило бы поступить несправедливо. Еще до создании фонда мы поднимали эту тему каждый день, и, наконец, 30 октября был запущен процесс получения статуса участника специальной военной операции нашими ЧВК. Мы считаем это огромным успехом в нашей работе.
— Большое направление — медицинское сопровождение. Так как спецоперация еще не закончена, то, как правило, демобилизация происходит в связи с ранением. То есть бойца нужно долечить. Много ребят получают контузию. Для кого-то она проходит без особых последствий, а у кого-то появляются различные заболевания. В таких случаях мы помогаем им получить необходимую медицинскую помощь. Все лечебные учреждения края с нами на связи, включая поликлиники в каждом населенном пункте.
Помогаем адаптироваться к дальнейшей жизни: это обучение, переобучение, получение квалификации, трудоустройство. Участники СВО получают достойные выплаты и, понятно, что, вернувшись, видят себя на более высокооплачиваемой работе. Нацпроект «Демография» позволяет дистанционно получить образование, повысить квалификацию, пройти переподготовку, получить диплом и приступить к работе.
По принципу «одного окна»
Филиал фонда сотрудничает и с краевым Центром занятости, и со структурами, которые помогают трудоустраивать ветеранов СВО. И обязательно каждого сотрудники филиала фонда вовлекают в различные общественные проекты. Важно, чтобы не было такого: человек получил все льготы, выплаты — и про него забыли. Здесь опять первые помощники — волонтерские и общественные организации.
Сегодня участников спецоперации с удовольствием приглашают на свои мероприятия юнармейцы и молодогвардейцы. Как когда-то наши деды приходили к школьникам, рассказывали про Великую Отечественную войну, отцы — про Афганистан и Чечню, так современные парни должны таким же образом сохранять историческую правду про то, что сейчас происходит на новых территориях России. Наших мальчишек и девчонок нужно воспитывать на подвигах сегодняшних современников, точно так же, как мы в свое время узнавали про события военных лет от их реальных участников.
И конечно, большая работа ведется с семьями погибших бойцов. В этом направлении, по мнению Старовойтова, главное — не оставить людей один на один со своим горем. Не кривя душой, говорит, что это — одна из самых сложнейших категорий.
— Государством предусмотрены все меры поддержки, льготы, компенсация. Мы помогаем составить необходимые заявления, собрать документы. Но не это основное: здесь очень важна моральная поддержка для тех, кто потерял своих родных. Фонд участвует в увековечивании памяти ребят: устанавливаем мемориальные доски на школах, где учились погибшие бойцы, открываем «парты героев», проводим патриотические мероприятия, на которые приглашаем матерей и жен, где благодарим за то, что они воспитали настоящих героев и выбрали себе в спутники настоящих мужчин. Эта категория у нас на долгосрочном сопровождении. Они знают, что по любому вопросу, независимо от сферы, им не нужно идти в какие-то организации, сидеть в длинных очередях и т.д. Они могут позвонить своему социальному координатору из филиала фонда, и он все решит.
— Можно сказать, что ваша организация — это некая помощь госструктурам? Возможно, аналог соцзащиты.
— Сейчас объясню. Фонд работает по принципу «одного окна»: обратившись к нам, можно решить много вопросов. В помещении филиала прием ведут представители МФЦ, социальной защиты, Центра занятости, министерства образования, государственного юридического бюро, Центра психологической помощи и Бюро медико-социальной экспертизы. Поэтому деятельность нашей организации гораздо шире, чем у какой-либо отдельной госструктуры. За несколько месяцев мы наработали колоссальный опыт, координаторы вызубрили всю законодательную базу, поэтому все вопросы решаем максимально быстро.
— Когда только началась спецоперация, губернатор ставил задачу, чтобы за каждой семьей участника СВО был закреплен сотрудник местной администрации. Я правильно поняла, что вы их заменили?
— Нет, ни в коем случае! Мы никого не заменили — каждый выполняет свои функции. Сотрудники администраций закреплены за семьями участников, которые сейчас находятся в зоне СВО, независимо от их статуса — мобилизованный или доброволец. Они их всех знают, держат с семьями постоянную связь, обзванивают, посещают, решают возникающие проблемы. Фонд работает с уже демобилизованными ребятами и семьями погибших бойцов. Поэтому правильнее сказать, что мы дополнили своей работой ту деятельность, которую ведут органы местного самоуправления, мы в постоянном контакте, у нас нет какой-то конкуренции, наоборот, взаимодействуем друг с другом.
Место, куда захочется прийти каждому
— Когда я собиралась к вам на интервью, думала что увижу пару небольших кабинетов, а у вас тут прямо о-го-го, простор. Очень современно и красиво.
— Это еще не «о-го-го», совсем не «о-го-го»! Это помещение — вынужденная мера. Здесь всего
350 кв. метров, а для полноценной работы нашего филиала нужно не менее 1500 квадратов. Губернатор Кубани поставил задачу предоставить нам полноценное здание. Первый вариант находился на ул. им. Петра Метальникова, но второй оказался более подходящим по расположению: на ул. Кирова, 9. Это двухэтажное историческое здание, памятник архитектуры, общая площадь — 1700 кв. метров. Раньше в нем располагался военный госпиталь. Осенью провели экспертизу, в первых числах ноября получили положительное заключение и приступили к ремонту. Планируем, что в начале июля отметим новоселье. Обещаю вас пригласить.
— Что будет в обновленном здании? Как дальше видите свою работу?
— Хочется создать такую атмосферу, чтобы к нам хотели приходить не только за получением услуг, но и как в досуговый центр. Мы собираемся проводить концерты, мастер-классы. Это станет местом притяжения для участников СВО и их семей. Здесь они смогут встречаться, общаться, заниматься творчеством, спортом.
— Мы и сейчас пытаемся уйти от казенного общения, когда приходит человек, а с ним разговаривают, как с «получателем услуги» — через стол. Наши сотрудники выходят навстречу, общаются, сидя рядом в креслах, без барьеров. Понятно, что для заполнения бумаг столы нужны, но никакой бюрократии и казенщины.
Подобную обстановку я увидел в одном из центров протезирования в Краснодаре. Сотрудники одеты в современную одежду, вместо офисных стульев — какие-то дизайнерские кресла, мебель тоже нестандартная, яркая, необычная. Все очень демократично, как-то по-домашнему, общение скорее дружеское, чем официальное. Но больше всего понравилось, что в числе сотрудников немало людей с ампутированными конечностями. Например, на ресепшене работает девушка с бионическим протезом вместо руки. Оборудование чинит парень без ноги. Ребята с ножными протезами без стеснения носят шорты, принципиально не пользуются лифтом, предпочитая лестницы.
— И это правильно! Да, ты получил увечье, но это не значит, что жизнь закончилась — надо просто перестроиться, приноровиться передвигаться по-новому. Я хочу, чтобы наш фонд помог таким ребятам не замыкаться в себе, зацикливаться на своих травмах, а продолжать жить полноценной жизнью.
— Планы грандиозные. А есть у фонда помощники или он существует только за счет госфинансирования? Сотрудничаете с какими-то крупными меценатами?
— Да, конечно. Помимо волонтерской помощи, получаем поддержу от бизнеса. Не так давно в фонд обратился предприниматель, представитель компании. Хотел, чтобы мы купили у него многофункциональную массажную кровать для реабилитации участников СВО. Пообщались, он посмотрел на нашу работу и бесплатно привез две такие кровати. Одна сейчас стоит в Новороссийском отделении, вторая у нас, в Краснодаре. Ребята и сами с удовольствием пользуются, и жен приводят.
— А финансово кто-нибудь помогает?
— Так как мы государственный фонд, то желающим сделать пожертвование даем реквизиты центрального отделения, на счет которого можно перечислить деньги. Потом, когда средства потребуются для оплаты каких-либо услуг, мы просто запрашиваем их у Москвы. Например, для реабилитации вернувшихся бойцов, адаптации жилья, протезирования — это достаточно дорогостоящие направления. Бывает, что мы выступаем посредниками между желающими помочь и тем человеком, которому требуется эта помощь.
Один стал врачом, другой — россиянином
За время нашего интервью слово «помощь» звучало несколько десятков раз. И наверное, уже сложно подсчитать, сколько таких добрых дел в арсенале сотрудников фонда.
— Если перевести на язык цифр, то сейчас на сопровождении кубанского филиала около 2000 человек, а за время работы получено более 7,5 тыс. обращений, и ни одно из них не осталось без решения.
Старовойтов часами может рассказывать о разных ситуациях. Как фонд помог воплотить свою мечту в реальность вернувшемуся бойцу, который очень хотел стать врачом, но пройти по баллам на бюджетное отделение не получалось, а учиться на коммерческом не было возможности. Теперь руководство филиала регулярно получает счастливые фото студента, где он в белом халате проходит практику в лечебном учреждении. Перед глазами еще одно фото радостного паренька: уроженец одной из стран ближнего зарубежья принял решение участвовать в СВО, но на родине его не поддержали. Мало того: если бы он туда вернулся, неизвестно, как сложилась бы его дальнейшая жизнь, а фонд помог получить гражданство России. Счастливый и новоиспеченный россиянин прислал своим спасителям фотографию с паспортом нашей страны.
К сожалению, далеко не всегда в числе задач филиала такие позитивные моменты. Есть прямо противоположные, но тоже очень нужные. Например, для того, чтобы помочь установить факт смерти бойца (случается, что из сгоревшего танка нельзя забрать останки), сотрудники фонда выезжают «за ленточку», собирают сведения, записывают видео. По закону, такой боец числится пропавшим без вести, а значит, семья не получит выплат и льгот до тех пор, пока не будет установлен факт гибели.
Старовойтов не скрывает, что такие поездки не входят в обязанности сотрудников фонда. Они делают это в свое личное время, в выходные. По сути, сами становятся волонтерами, которые, помимо основной работы, проводят много дополнительной. Да Александр Александрович и не спорит. Он молча кивает на плакат, на котором отражена миссия фонда: «Мы должны быть все едины, исполняя свой собственный гражданский долг. Мы все защитники Отечества — одни воюют с оружием, другие защищают и оберегают их семьи и детей». Тот случай, когда добавить нечего.
