В нашем крае, в городе Белореченске есть мастер, который создает свои скульптуры не из гипса или, скажем, дерева, а из самого обыкновенного «хламового» металлолома. Вы могли видеть одну из его работ летом возле Выставочного зала на ул. Рашпилевской — это теперь уже знаменитый конь Панкрат. Именно с него и началась вся эта история.
Предисловие
«Переполненный вопросами, ты неспособен ко многому другому. И только когда ничего уже не ждешь, ты открыт всему и бесстрашен». (Э. М. Ремарк. Цитата из книги «Время жить и время умирать»).
Отправились в Белореченск ранним утром. В тот день оно выдалось холодным и дождливым. Лето неожиданно закончилось, подумала я… В машине смотрела сквозь стекло в новую осень: перепаханный чернозем, скошенная под корень высохшая пшеница — классический октябрьский пейзаж, но все-таки жаль. И тучи, тучи, тучи, дождевые, уставшие от собственной тяжести. Они с радостью застыли бы в одной-единственной точке, если бы не невидимая сила, подгоняющая их. Природа в ожидании смерти смиренна и мудра.
Вторая жизнь
Заходим в мастерскую. Она огромна, и в ней чего только нет! Непосредственно сами скульптуры, материал, из которого они сделаны — в нашем случае это металлолом, и его здесь очень много, уголок с книгами, сварочный аппарат. Алексей предлагает нам создать интерьерную рыбу. Сразу говорю, что у меня не получится, потому что я на вы со всем, что требует ловкости и умения рук.
— Вы сами себе ставите блок, — парирует мастер. На самом деле в этом нет ничего сложного. Берем трафарет, обводим его в двух экземплярах, чтобы рыба выглядела объемнее, и вырезаем.
Всего-то делов? Это для творца. В итоге я била по железу молотком, отчего оно становилось мягким и горячим. Оказалось, что не так уж это и легко, и в этом нехитром деле есть свои тонкости. Пробовала «нарисовать» жабры сварочным аппаратом, высекая шлейф огненных искр; пыталась выбрать из груды необычных предметов, которые свое отработали, а теперь их ждала вторая жизнь, подставку под рыбу. Тщетно.
Задача для меня сверхсложная — чтобы найти одну единственную штуковину из тысячи странных форм, нужно обладать определенным мышлением.
Пока работаем, разговариваем о книгах. Подмечаю, что Алексею нравится писатель Виктор Пелевин.
— И Пелевин, и Довлатов, — подтверждает скульптор.
— Предположу, что и Бродский.
— А вот Бродский — нет!
— Алексей, мы о вас ничего не знаем. Если честно, у меня даже нет заранее подготовленных вопросов. Буду импровизировать. Где вы находите весь этот металлолом?
— Покупаю в пунктах приема металла. Все, что понравится, можно приобрести и владеть по своему усмотрению. У меня есть такое понятие, как «поехать на шопинг». Люблю походить там, повыбирать, пошопиться, одним словом.
— Вот вы купили, принесли в мастерскую. Что дальше? Я смотрю на все эти предметы и не представляю, что с ними можно сделать. Вы сразу видите конечный результат или вас вдохновляет конкретная деталь?
— Это как в любом деле. Когда предприниматель кофейню открывает, например, или еще что-то, он же не может предугадать, пойдут ли посетители. Так и здесь. Нашел пружину от какого-то автомобиля — и она мне напомнила брюшко пчелы. Дальше фантазирую, подбираю элементы: подходит, не подходит. Бывает, начинаешь что-то делать, но не идет — нет вдохновения, а без него ничего не получится. Бросаешь.
— Я знаю от и до процесс создания текста. Немного представляю, как репетирует оркестр. Но то, что делаете вы, — фантастика. Вижу в этой горе старую вилку. Как ее можно применить?
— Была выставка в Мостовском, и потребовались визитницы — выставка, чтобы вы понимали, проходила в кафе. Я решил, что и визитницы должны быть тематическими: поставил две вилки, скрепил их, а между зубцами поместил визитки. Получилось стильно и прикольно.
«Пусть меня критикуют, мне все равно»
— Вы скульптор или художник по образованию? Или искусство — это по зову души?
— Я не художник, у меня близко нет профессионального образования, но всегда была потребность делать что-то руками. Если у меня есть свободное время — на море или когда иду в поход в горы, не могу просто сидеть и ловить дзен. Недавно побывали в Анапе — построил на берегу целый город из песка.
— Не имея художественного образования… это интересно. Едем дальше. Как давно вы начали заниматься скульптурой и как называется направление, в котором вы работаете?
— Называю общим словом — стимпанк. Конечно, здесь можно поспорить: относятся ли мои скульптуры к этому стилю или нет? Пусть меня критикуют, если хотят, мне все равно. (Прим. ред. — Стимпанк или паропанк (от англ. steampunk: steam — «пар» и punk — «панк»), — направление научной фантастики, включающее технологию и декоративно-прикладное искусство, возникшее первоначально в 1980-х годах как литературное течение).
— А как вы, кстати, к критике относитесь?
— Не то чтобы мне везет, но критику редко слышу. Когда выкладывал свои работы в социальных сетях, один пишет комментарий, что сделано из определенного вещества и палок, другой восхищается. Кто-то считает, что все должно выглядеть, как на фотографии. Если такое у человека восприятие, что поделать? Он говорит: «В смысле это морской конек? Это металлолом!»
— Вы не ответили на вопрос: как давно вы занимаетесь скульптурой?
— Недавно, с 2018 года.
— То есть всего за четыре года произошло такое колоссальное развитие, что ваши работы берут лучшие музеи Краснодара?
— Вся эта выставочная история началась с коня. Когда я его закончил, пришла информация, что в станице Даховской планируют провести фестиваль адыгейского сыра.
Я предложил им свою работу, и они ее взяли. Это был мой первый выход из зоны комфорта, как сейчас говорят. Увидел, что людям скульптура понравилась, получил много положительных отзывов. Следующей была выставка на «Кубанской ярмарке». Честно говоря, тогда я не думал ни о музеях, ни о том, что все это приобретет масштаб.
— Краснодар, как я понимаю, вами заинтересовался.
— Краснодар, Санкт-Петербург, Москва. С Краснодаром мы, можно сказать, уже сотрудничаем. В Выставочном зале у меня дважды проходили персональные выставки: «Пластика стали» в июле этого года, а первая — в 2020-м, еще во время пандемии. «Пластика стали», на мой взгляд, оказалась более удачной, потому что у меня уже появилось понимание о выставочных проектах, имелось больше разноплановых работ. Также сотрудничаем с администрацией Новороссийска. Когда был учрежден ежегодный фестиваль патриотического кино «Малая Земля», мне предложили разработать концепцию и сделать награды для победителей. Не скажу, что я незаметный.
— А что за история с Санкт-Петербургом?
— О, это интересная история. Социальная сеть «ВКонтакте» вместе с питерским Музеем современного искусства «Эрарта» придумала конкурс для художников. Задача — разместить свою работу с определенным хэштегом и описанием. Победитель получал возможность представить свое творчество в этом музее. Я отправил коня, Айронмена, еще какие-то скульптуры. И конь прошел. Но ввиду того, что здание музея довольно-таки старое, они переживали за судьбу перекрытия: конь железный и очень тяжелый, они попросили менее объемную работу. Я предложил Айронмена. На следующий год в этом же конкурсе прошли мои «Золотые гайки». В этом году победили еще трое человек из Краснодара: Евгения Форова, Юрий Блонский и Анна Орехова.
Девушка и апельсин
— На ваш взгляд, что хочет видеть современный зритель?
— Я не стесняюсь говорить, что не очень понимаю творчество членов Союза художников, весь этот академизм.
Зрителю, простому человеку, интереснее, если проводятся групповые выставки, где присутствуют картины разных стилей и направлений, скульптура, т.е. какое-то разнообразие. Тогда человек не устает от просмотра. Я выявил для себя формулу: развитие фотографии привело к тому, что весь этот гиперреализм перестал впечатлять. Все эти пейзажи и натюрморты мы можем посмотреть в социальных сетях, причем в отличном качестве.
— Но ведь и на такую живопись существует спрос.
— Когда нарисовано, как на фотографии, — в чем разница и в чем идея? Я не ругаю, я преклоняюсь перед талантами, которые могут работать с красками, — просто не понимаю. «Учитесь не тому, что смотреть, а учитесь тому, как смотреть. Не подменяйте маску искусства искусствоведением, и вы откроете для себя счастье саморазвития», — есть такое высказывание.
— Стоит чашка, рядом лежит апельсин — что вижу, то пою.
— Насчет апельсина вы сейчас сказали, и я вспомнил историю. Проходила выставка, ее организатором была молодая художница. Мы с ней разговорились, и я сказал, что надо бы все-таки получить профессиональное образование. И тут она начинает меня отговаривать: «Ни в коем случае! После того как окончила обучение, два года не прикасалась к холсту, настолько у меня отбили желание. Вот кувшин, и ты обязана его изобразить ровно таким, какой он есть. Когда я пыталась сделать по-своему, мне ставили двойку либо я получала выговор от преподавателей. У тебя есть собственное представление о предмете — круглое, овальное, а тебе из него сделают квадрат, и от этого квадрата ты уже никуда не денешься».
— Все равно поверить не могу, что раньше вы ничего подобного руками не делали.
— Вы просто не представляете, какие встречаются у людей таланты. Аня Орехова и Юра Блонский победили в конкурсе, на которых их работы оценивали кураторы одного из лучших музеев современного искусства в стране. Они прошли туда, куда не удалось попасть академистам, потому что у них есть идея — она свежая, новая, и она не из энциклопедий. Они свободны в своем творчестве, поэтому у них рождаются совершенно новые стили.
— Что или кто вам ближе в искусстве?
— Мне нравится идея, реализованная через что угодно. Своя, новая и неперерисованная идея. Мне близок Сальвадор Дали — я даже пробовал вылепить его «Постоянство памяти». Знаете историю этой работы? У него утром болела голова, он вышел к завтраку, Гала подала ему плавленый сыр на тарелке — и он увидел, как этот сыр стекает с блюда. Оставил завтрак, пошел и написал эту картину.
Диагноз — смерть
— Отпустить себя и не бояться критики, делать то, что хочешь, и как видишь, — для этого требуется смелость. Чувствую, вы уходите от темы: что для вас стало толчком?
— Вы подтолкнули меня, я не хотел вспоминать об этом. Скажу вкратце: в 2018 году я очень сильно заболел: у меня обнаружили опухоль головного мозга. Нейрохирург, которому предстояло делать мне операцию, сразу сказал, что у меня три варианта. Один из них — скорая смерть. Этот месяц до операции я прожил совершено иначе, не буду описывать. Когда приехал на операцию с собранной сумкой, мне сделали контрольное МРТ и обнаружили, что опухоли нет. Это был страшный стресс. Буквально все переосмыслил тогда.
— Когда слышишь о скорой смерти, что чувствуешь?
— Ждал в коридоре результата и по лицу медсестры понял, что у меня не все хорошо. Я благодарен той ситуации, хотя она была жуткой, но я благодарен. Мне кажется, что я вышел из нее другим человеком. Начал как-то реализовывать себя. До этого постоянно была суета, деньги, трата денег. Как у всех.
— Пока человеку не прилетит, он не может остановиться, даже если осознает, что идет не в том направлении.
— Под конец того месяца я стал абсолютно счастливым. Понимал, что завтра у меня операция, а послезавтра меня может уже просто не быть, но эту мысль я принял спокойно. Настолько уравновесил свои метания и понял, что смерть человека — это не событие.
— Когда ехала к вам, почему-то думала об этом же.
— Потому что мы живем в напряжении с 2020 года, такие мысли вполне логичны. Думаешь: ну и что? Смерть — очередная ступень. Кто-то в 70 лет заканчивает свою жизнь, а мне пришлось бы в 38. Странно, но ничего не предвещало, никаких звонков, предпосылок. Я жил спокойно, занимался спортом, бегал марафоны, не пил, не курил. Вы спросили, какая первая мысль, когда услышал диагноз? Почему я?
— Это страшно.
— Несколько дней подряд мне снился сон, что я стою посреди какого-то огромного пространства в темноте, и из этой темноты на меня выбегает конь. Я на него смотрю: он такой огромный, бьет копытом, грива лохматая развевается, чуть ли не огонь из ноздрей. Он на меня бежит, а я стою и его не боюсь. Он подбегает, я его не трогаю, не глажу, а он вокруг меня ходит, фыркает, пугает, а у меня страха вообще нет. Видимо, я его запомнил, и первое, за что я принялся, был конь.
— Мне 38, и кажется, что пробовать что-то новое поздно. Ваша история ломает об колено все теории. Но так получается далеко не у всех. Это что-то свыше.
— Пока человек двигается, он живет. У Пелевина в «Непобедимом Солнце» есть история тибетского монаха, который пошел на гору, а ему было 200 лет, с вопросом: что делать дальше? Там он увидел бабочку с порванными в лохмотья крыльями. И тут до него дошло, что пока бабочка умеет летать, неважно, насколько изношены ее крылья, она живет. Если бабочка не сможет летать, то ее больше нет. Пока мы двигаемся, хромаем, но идем вперед, мы живы. Если начинаем себя жалеть: я старый, больной и мне ничего не надо, приходит смерть.
«Суета приводит к последствиям»
— Каких скульптур или, возможно, инсталляций не хватает в Краснодаре?
— Наблюдал реакцию людей, когда перед Выставочным залом стоял мой конь. Мимо него никто не проходил мимо. Возле него останавливались, делали фотографии. Изначально он должен был находиться внутри, но я настоял, чтобы поставили снаружи под мою ответственность. Меня уверяли, что его сломают, разрисуют. Я сказал, что перекрашу. Конь простоял больше месяца, и ему ничего не оторвали. Можно сделать определенные выводы, считаю.
— Вы хотели бы делать скульптуры специально для города?
— Любой скульптор хочет, чтобы его работы стояли в знаковых местах в городе, скажу без ложной скромности. На улице Красной, например! Шучу. Все эти четыре года я работаю над тем, чтобы мои работы были пластичными.
— Ваши работы кажутся очень сложными. Много инструментов используете при их изготовлении?
— Болгарка, сварка, краска. Есть качественные баллончики, когда можно без компрессора покрасить. Единственная самая большая сложность — это пескоструйная обработка. Аппарат, внутри которого кварцевый песок, подключается к компрессору. Железо ведь грязное, и если его покрасить, то краска отвалится. Необходимо готовую работу обработать песком. Это моя самая нелюбимая часть творчества.
— Смотрю на вас, на природу, на ваш дом. Вы не отшельник случайно?
— Свой дом я постарался воссоздать по рассказам отца. Он передал мне то, что говорила его прабабушка: как жила семья, казаки до революции, чем они занимались, какое вели хозяйство. Они работали с утра до ночи и жили зажиточно. У меня многое получилось, но работы хватает: на земле не бывает, что один раз сделал — и готово. Нет, я не отшельник, я довольно общительный человек и люблю людей!
— Как объясните явление, когда люди намеренно бросают городскую жизнь, строят дом в деревне, обзаводятся хозяйством?
— Недавно проходил фестиваль «Александровская крепость», где показывали ожившие истории по Гоголю. На одной из них были написаны слова писателя: «Какое счастье жить вдалеке от людей, любоваться природой и ходить на рыбалку». Человек ищет. Бесконечная суета приводит к последствиям. И меня тоже привела.
— Сегодня очень многим страшно. Многие теряют смысл жизни. Нет понимания завтрашнего дня. Что делать?
— У меня на кухне лежит армейский рюкзак, полностью упакованный, и на мое настроение он никак не влияет. Там аптечка и личные вещи. Если я понадоблюсь, возьму этот рюкзак и пойду, потому как понимаю, что ситуация меня не спросит. Что делать?
Если у человека в голове бардак, то совет заняться творчеством не сработает. Есть такая фраза: «Смелый умирает один раз, трус — каждый день». Когда был ковид, смотрел на этих людей, которые по 10 раз в день умирают, — это больно видеть. Особенно меня впечатлили старики. Думал, ну вы-то чего боитесь?
— Так душа не стареет в отличие от тела.
— К Гоголю вернусь с фестиваля «Александровская крепость». Я спросил у артиста, который изображал писателя: «Николай Васильевич, души-то нынче как, поднялись в цене?» А он говорит: «Души сейчас покупать надо, очень они обмельчали!» Посмеялись.
Текст: Анна Климанц
