Свой для многих. Его книги в тоненьком переплете мною были еще в 90-е зачитаны до дыр, поставлены на полку рядом с любимыми — Аркадием Аверченко, Зинаидой Гиппиус, Фаиной Раневской. Впрочем, перечитывать не было смысла — его фразы врезались, жили своей жизнью.
Ведь он говорил, что жизнь коротка и только книга деликатна. В ней нет наглости. Она не проникает в тебя без спросу. «Стоит на полке, молчит, ждет, когда возьмут в теплые руки».
Когда я первый раз пришла работать в молодежную в газету, то в коридоре среди прокуренных диссидентогв-либералов-журналистов, отравленных воздухом свободы, услышала фразу: «Что может быть выше Жванецкого?» Сегодня мой стаж в профессии — несколько десятков лет. И я могу повторять и повторять:»Что может быть выше Жванецкого?»
Мы, поколение журналистов 90-х, на них учились: писать, говорить. И главное — думать. Пройтись по лезвию ножа. Писать, так же, как и писать ( ударение на первый слог!) — когда уже не можешь. Улавливать полутона. Говорить там и то, что говорить вслух не принято.
«Хочешь сказать? Скажи. В тряпочку. Заверни и аккуратно опусти в урну» — этой его фразе, кажется, лет 30 или 40. И она была всегда жива. Но не для него. В тряпочку — не для него.
Это он предлагал — бросить плохую книгу. Уйти от плохого человека. И что-то откроется само.
Я была на его встречах, когда его фразы, как яблоки, катались по залу, как каталась и цепная реакция — на мысли, фразы, чувства, открытия. Выходишь — и не поймешь: плакать или смеяться. Или просто молчать.
При всей своей романтичности он бил под дых — кто еще так умеет? «Сколько у государства ни воруй — все равно своего не вернешь». Это и смешно и горько.
Никакие политологи-социологи не могли так проанализировать эпоху, как Жванецкий своими фразами-выстрелами.
Кто знал, что в 2020 выстрел для него будет контрольным…
Он не сатирик. Он просто свой. В доску.
Как одиноко…
