Центр нашей вселенной под названием «семья»
Редактор «Краснодарских известий» Лилия Матонина уверена, что хороший пример заразителен: как нас воспитывают наши родители, так и мы воспитываем своих детей.
Для меня мама — это моя опора. Стержень, почва, основа. Она — центр нашей вселенной под названием «семья». Сегодня уже выросли не только ее дети, но и внуки. Я с братом и мои дочка с сыном — люди работающие, независимые, самодостаточные. Казалось бы, какая тут нужна поддержка? Необходима! Наша мама и бабушка Наталья Васильевна, как цемент, связывает всех нас в единое целое. Именно она дает нам силы противостоять жизненным бурям, именно ее номер мы набираем в первую очередь, чтобы поделиться радостью или проблемами. Мама — это душа нашего рода.
С рождения я во всем доверяла маме, не ставя под сомнение ее решения. При этом считала своей подругой. Ей читала свои первые стихи, делилась секретами, рассказывала о первых влюбленностях. Поэтому неудивительно, что именно по наводке мамы я выбрала свою профессию.
В детстве я не была боевой девчонкой, скорее полной противоположностью. Эдакая Татьяна из «Евгения Онегина» — вечно с книжкой, мечтами и поэтическими строфами в голове. Думается, я жила в каком-то выдуманном, эфемерном мире в поисках смысла жизни, фантазируя о светлом будущем и большой любви. С четырех лет занималась танцами, потом окончила хореографическое отделение школы искусств, выигрывала олимпиады по истории и литературе, обожала Льва Толстого. Говорят, я пошла в папу. Это он был романтиком. Это он оставил после своей ранней смерти толстую тетрадку стихов. Это он верил в чудеса. Пока папа витал в облаках, мама точно знала: надо вырастить детей, дав им все, чего сама была лишена в своем послевоенном детстве.
Когда встал вопрос, кем быть, я долго не могла определиться. Разностороннее развитие, которое обеспечила мне мама, не давало остановиться на чем-то конкретном. Хореограф? Переводчик? Историк? Писатель? Журналист! Это мама все расставила по местам, высказав мысль, что в этой профессии я найду все, что душа попросит. А еще избавлюсь от своей природной стеснительности, научившись общаться с незнакомыми. Так и случилось. Спасибо маме.
По тому же принципу я воспитывала и своих детей. Давала право выбора и определенную свободу действий. А еще всегда безумно любила (и любила) безусловной материнской любовью. Сегодня я точно могу сказать: и мама, и я все делали правильно. Результат очевиден. Мы с ней вырастили замечательных людей. Сегодня мои дети очень любят преподносить мне приятные сюрпризы. Когда этой весной я умудрилась сломать ногу, дочка из другого города отправила мне две огромные коробки моих любимых конфет. Просто, чтобы поднять мне настроение. А еще скинула денег — чтобы поддержать. И каждый раз, когда такое происходит, я говорю: «Господи, спасибо тебе за таких детей». А дочь тут же парирует: «Не Богу, а себе надо говорить спасибо. Если бы не ты, мама…» А я все равно мысленно благодарю небеса и своего ангела-хранителя и, как умею, молюсь за здоровье своих любимых: детей, брата и, конечно же, мамы. Господи, спасибо тебе за такую маму!
Долгие годы мы с мамой жили в разных городах: я училась, работала, искала себя. И вот мы снова вместе, как в детстве. Теперь уже навсегда. / Фото: Лилия Матонина, «КИ»
«Мы похожи, правда?»
Автор «Краснодарских известий» Анна Климанц считает, что материнство — это импровизация, основанная на безусловной любви.
В последнее время стала часто слышать, как похожа на свою маму. «Нет! Мы совершенно разные! — восклицаю я. — Как лето и зима, понедельник и пятница». Разве что с возрастом появились общие черты во внешности, пожалуй, так я и не возражаю, мама всегда была красавицей.
К сути. Мама — строгая и серьезная женщина, которая всегда знает, как нужно поступать в той или иной ситуации и живет по четкому своду необсуждаемых правил. Молчу, молчу! Я — ее абсолютная противоположность, девочка без руля и ветрил, как она говорит. Пускай. «В кого ты такая уродилась, Анька?» В отца конечно! Разве могут быть сомнения?
Мама отлично училась в школе, тогда как я в старших классах скакала с тройки на четверку, а еще, разумеется, была спортсменкой и комсомолкой. Как-то раз даже своего будущего мужа, моего папу, первого парня на деревне, озорного хулигана, разбирала на общешкольном собрании за вызывающее поведение: не достоин ты галстука алого! «Помню, помню,- вспоминает отец, — мы тогда делали шарики из бумаги и пуляли ими из ручки в девчонок. Ольге это страшно не понравилось». Честное пионерское, я бы так не смогла! Рука не поднялась бы рисовать стенгазету «Позор класса», где главным антигероем выступал бы мой любимый мальчик. Жестко. «С чего ты взяла? Мне он и не нравился вовсе, — уверяет мама. — За мной тогда Павлик Соколов ухаживал, отличник!» Ну, Павлик так Павлик. А замуж-то пошла за Сашку, троечника. Чем не классика?
Когда я появилась на свет, мама сразу же вышла на работу в родильный дом, санитаркой, совмещая с учебой в медицинском институте. Воспитанием моим занимался дедушка, для которого я стала смыслом жизни. Он заменил мне сразу обоих родителей, стал моей маленькой вселенной и первым учителем. Впрочем, эта история не относится к теме. Едем дальше.
Маму свою я видела редко, и у нас, как выяснилось, практически нет общих воспоминаний, лишь несколько ярких вспышек… Помню день, когда она записала меня на художественную гимнастику… А это лето 89-го, и мы катаемся на машинке в парке… пробел, еще пробел… И вот она, вдали от других родителей, уже сидит в актовом зале на моем выпускном, где я честно получила свой троечный аттестат… Идеальная, самая красивая и такая далекая. Мне кажется, что невидимая красная черта разделила нас сразу после моего рождения. Навсегда.
Пять из семи дней мама проводила на дежурстве в роддоме, и праздники не являлись исключением в четком своде ее правил. Когда она приходила домой после суток и ложилась в постель, я подходила и поднимала ей веки: «Не спи, поговори со мной, поиграй!» Убедившись, что мама заснула, примеряла ее белый халат и колпак, доставала из шкатулки клипсы, из коробок — туфли на высоком каблуке, ломала им супинаторы, из косметички — дефицитную красную помаду и еще более дефицитные французские духи с голубой шелковой ленточкой на колпачке. «Когда вырасту, обязательно стану врачом, как мама», — думала я, открывая очередную тетрадку для записи мыслей. «Анька! Ты что сделала с туфлями! А ну иди сюда!»
Я больше не жду ее с дежурств, чтобы поговорить, но мне по-прежнему не хватает ее безусловной любви, не требовательной, а именно безусловной. Она есть, я знаю, есть. Возможно, где-то прячется и боится открыть лицо. Я нашла ее внутри себя и передала своим детям. Теперь косметику портят мои девчонки. Улыбаюсь… и еще крепче сжимаю их маленькие теплые ладошки в своей руке.
Материнство для меня — это импровизация. Пробираюсь на ощупь в кромешной темноте, делаю выводы и иду дальше — знаю, что идеальной формулы на свете не существует и ошибок не избежать. У каждой дочери и каждой матери свое понимание любви. И часто наше «как должно быть» не совпадает. Но это совсем не значит, что мы не любим друг друга. Еще как любим.
«Благодаря маме я грамотно пишу…»
Автор «Краснодарских известий» Александр Сучков считает, что мама не только дает жизнь своему ребенку, но и во многом определяет его будущее.
У моей мамы очень красивое имя — Мария и редкое отчество Гордеевна. Всю жизнь она проработала машинисткой и начальником отдела кадров военного совхоза. Удивительно то, что, не имея законченного среднего образования, она поразительно грамотно писала и быстро печатала на машинке. Ее детство пришлось на годы Великой Отечественной войны, а потому был переезд из России в Казахстан, а потом в Ташкент — город хлебный, в связи с эвакуацией предприятия, где работал мой дед Гордей Ефимович. Не окончив 9 классов средней школы, она не смогла продолжить учебу и пошла работать машинисткой в штаб Туркестанского военного округа. Врожденная грамотность и усидчивость привели к тому, что она стала самой быстрой сотрудницей машбюро. Это сейчас можно любой текст легко отформатировать и проверить орфографию в текстовом редакторе, а тогда каждую ошибку нужно было замазывать, стирать резинкой или заново перепечатывать всю страницу. Бумагу в послевоенные годы берегли и даже хранили в сейфе.
Нас у мамы было трое, поэтому мы, учась в школе, всегда спрашивали, как правильно написать то или иное слово. До появления Яндекса тогда тоже еще было далеко. В том, что я стал журналистом и пишу грамотные тексты, есть огромная заслуга моей матери.
И еще. Мне мама не просто дала жизнь — она мне ее сохранила при родах. Мама мучилась в роддоме со мною более 10 часов. Акушерка сказала, что я, скорее всего, не выживу и нужно решать: я или мама. Она выбрала меня и не разрешила трогать щипцами. Спустя два часа я все же родился. Все обошлось. Сегодня у меня трое детей и трое внуков. Пока трое. Надеюсь и правнуков понянчить. Спасибо, Мария Гордеевна, за всех нас!
«Мой первый тревел-блогер»
Редактор «Краснодарских известий» Елена Дубова рассказала, после каких событий детства любит вокзалы, самолеты, поезда и опасается морских путешествий.
Для меня мама — это самый дорогой человек. Ярких воспоминаний, связанных с ней, бесконечно много, но самые волшебные, конечно, детские. Когда я была маленькой, мама работала, как сейчас сказали бы, предпринимателем. Часто куда-то ездила по Советскому Союзу, а когда возвращалась, рассказывала интересные путевые истории. Как-то она взяла меня с собой, а потом сказала: «Хм, а с тобой можно ездить. Ты не жалуешься». Какое там «жалуешься»!
Однажды зимой мама отправилась вместе со мной, четырехлеткой, на Алтай, где жили наши родственники, поставлявшие нам облепиховое масло и мумие. Сели в самолет, под ногами провернулась Земля, и вот мы в глухой деревеньке под Барнаулом. В центре дома, возле побеленной печи, очень жарко, а деревянные стены у входной двери покрыты инеем, окошки затянуты кружевом льда. На улицу не выходим несколько дней — буран.
Как-то проснулась утром от звенящей тишины. Непогода ушла. Когда открыли дверь (а она, по понятным причинам, открывалась внутрь), в тамбур навалился снег. Домик занесло почти по самую крышу. Весь короткий световой день мужики орудовали лопатами, чтобы проделать туннели во дворе и «прорубиться» к соседям. А я потом бегала по этим узким коридорам со снежными стенами в человеческий рост — как в лабиринте.
Тогда же взрослые откопали в снегу замерзшего снегиря. Я занесла его в дом, птица отогрелась, ожила и пребольно клюнула меня в лицо.
Никогда больше потом я не видела столько снега, как на Алтае, мечтаю еще хоть раз встретить и снегиря. Красивый он, гад…
Не перечесть, сколько раз я спала на багажном отсеке над входом в купе поезда. Нет, у меня всегда была моя персональная вторая полка и окно в пробегающие мимо города и леса, но в мире нет уютнее места, чем багажная полка под потолком. И сейчас, когда уже наши дети строят там халабудку и живут в ней практически всю поездку, мы не запрещаем им это делать.
…Как-то мама организовала семейную поездку к родственникам в Мариуполь. Мне тогда было
10 лет. В порту Кавказ не оказалось билетов на ближайший рейс морской кометы, а мама не желала ждать несколько часов. Она уговорила капитана отходящего теплохода взять нас зайцами на корму. Корма -это открытый зад плавсредства. Когда мы отчаливали от берега, мир казался раем. Море сверкало на солнце, чайки кружили над грузовыми кранами порта. Мы предвкушали два часа прекрасной поездки на свежем воздухе. А потом было открытое море, высокая волна, подлетающие мы и последствия морской болезни, которая нас внезапно накрыла. Я до сих пор не понимаю, как капитан разрешил нам находиться на корме, мне иногда казалось, сейчас кто-то из нас улетит за борт…
Как бы то ни было, после тех детских поездок с мамой меня радует дорога во всех ее проявлениях. Люблю долго сидеть за рулем авто и вжиматься в кресло самолета, когда тот набирает скорость перед взлетом, люблю покачиваться в купе поезда с книжкой и просто находиться на шумном вокзале. А еще мне кажется, что мама легко, как-то между делом, привила мне особую философию: не только перемещаться, но и вообще жить без опаски, а если что-то случается, то всегда можно что-то придумать. Иногда нужно пробежаться, чтобы заскочить в последний вагон, но если поезд ушел… ничего, придет следующий. Самое главное — смотреть по сторонам и наслаждаться путешествием, ведь оно пролетает очень быстро.