— Самый правильный. Я его начал практиковать еще на Чукотке. И если б здесь были коврики или мягкое резиновое покрытие, то в спортзал мы бы не пошли, а остались заниматься на площади под дождиком. Упражнения (а их я отбирал со всего мира и на протяжении долгого времени) помогут человеку быть здоровым и подвижным до конца его жизни. Лет, примерно, до 159.
— А когда вы сами стали заниматься спортом? И в какой момент поняли, что сильнее многих?
— Заниматься начал с 9 лет, в секциях самбо и дзюдо. А осознание, что я особенный, было всегда. Меня мать воспитала, как Александра Македонского, которому с детства внушали, что он рожден от солнца. И так должна поступать каждая мать. Тогда ребенок не будет бояться делать первый шаг, даже если он и кажется на первый взгляд невозможным. Например, прийти в зал и попроситься на занятия к определенному тренеру, поехать в другую страну и выйти на ринг со спортсменом, которого многие опасаются. В битву надо сначала ввязаться, а потом уже думать, как ее выиграть.
— Во время вашего обучения некоторые виды восточных единоборств в СССР были запрещены, каратэ, например. А как эти техники изучали вы?
— Запретили искусственные виды спорта, а натуральные, которые отобрала сама жизнь, — борьба, бокс, кикбоксинг — работали. Только в бою приходит понимание, какое движение правильное, какое принесет результат. В каратэ этого не было. Просто человек, который не смог себя реализовать ни в дзюдо, ни в боксе, ни в джиу-джитсу, создал секту и требовал к себе поклонения, как к гуру. Необходимости осваивать эти техники не было.
— А у вас кумиры были?
— Конечно. Это мой тренер Виталий Михайлов, затем Николай Баранов из Кстово и Александр Федоров из Екатеринбурга. Но не стоит ждать встречи с божеством, которое всему тебя научит. Каждый может быть в чем-то гениален, и я у многих брал понемногу. Видел, что кто-то чем-то владеет в совершенстве, подходил, спрашивал и отрабатывал.
— А какой бой для вас стал самым памятным?
— Не из тех, что запомнили люди, эти как раз мне не очень. Самым памятным стал тот, в котором противник, увидев, что со мной случилась неприятность, — выскочила коленка из сустава, дал возможность ее вправить и только потом продолжил бой.
— И что же надо иметь внутри себя, чтобы с выбитым коленом встать и продолжить бой?
— Стандартные фразы ничего не скажут. Просто надо встать и пойти.
— А что вы чувствуете, когда в финале боя вам кричат «Прикончи его!»?
— Грусть, что меня дебилы смотрят. Однажды в Атланте после таких криков у меня настолько испортилось настроение, что, несмотря на выигрыш, я просто взял чек и молча ушел. Я больше получаю удовольствия, когда получается обойтись малой кровью, обмануть соперника, к примеру, технической находкой или неординарным движением.
— А вам приходилось свои умения применять вне ринга?
— В основном только внешним гневом, но и этого достаточно, людей парализует. Понимаю, что когда-то это может не сработать, но надеюсь, что применять другие умения вне ринга мне не придется никогда.
— Сейчас бытует мнение, что спорт — это большое шоу, политика сложных договоренностей…
— А еще это большой бизнес. Поэтому для здоровья полезна физкультура — монотонные движения без фанатизма.
— Не Малыш ли (Талгат Нигматулин. — Ред.) из «Пиратов XX века» и Брюс Ли вдохновили вас на поездку в Голливуд?
— Брюс Ли — молодец, многие вещи говорил в то время правильно. И борьбой занимался и, понимая, что бой заканчивается в партере, изучал болевые приемы. А вот как сыграл Нигматулин, мне не понравилось. Я во время выхода фильма уже владел самбо и в каждом его движении находил 350 ошибок. Смотрел и думал: ну надо же, какая прекрасная сказка! Поехать в Голливуд мне подсказал внутренний голос. А я его всегда слушаю.
— Так Голливуд и есть большая сказка…
— Не скажу, что так. Это скорее большой рынок, где их умеют продавать. Мне нравится, что там люди стремятся к высокому уровню профессионализма, не стесняются спрашивать, изучать свои ошибки и постоянно совершенствоваться.
— В Голливуде трудно пробиться, а вам удалось. Как?
— Приехав из России в Америку, я словно с вершины скатился в болото. Но я всегда знал, что смогу подняться вновь. Просто на что-то меньше времени ушло: в боях я вновь стал звездой после трех месяцев тренировок там, а на актерской стезе дольше, порядка 3-4 лет. В киноакадемии, где я учился, надо мной, думаю, смеялись. Мне все занятия давались тяжело, да еще и на иностранном языке. Все поменялось, когда вышел фильм Де Ниро, где моего игрового времени было больше всего, да и вообще в нем все было построено вокруг моей роли.
— А как сумели ее получить?
— Прочел сценарий и понял, что он про меня — про большого ребенка. Попробовал и на call-back пришел уже один. Как потом рассказали, после первых проб отсеялось порядка 2000 человек.
— Какая из ваших актерских работ стала самой знаковой?
— Смотря в чем. Для дальнейшей карьеры — фильм «15 минут славы», для всемирной известности — «Хищники». Там я сыграл героя-россиянина, а такого еще не было. А если говорить об искусстве, то лучшие мои роли были сыграны в России.
— Чем еще отличается Голливуд от российских киностудий?
— Да ничем. Все зависит от бюджета. Снимался в сказке «Конек-горбунок», и если б люди по-русски не говорили, подумал бы, что в Голливуде нахожусь. Но, играя в фильмах «Лето волков» или «Уходящая натура», я ощущал, что нахожусь в России. В Голливуде сейчас таких глубоких сценариев, как раньше, например «Мост через реку Квай», «У линии воды», уже не делают. Народ примитивнее стал.
— Почему вернулись в Россию?
— Да я и не уезжал, но работал там, где интересно. И хотя в моем Сарове для меня, к сожалению, очень комфортно (у меня свой огород, и по утрам с матэ в руках я обхожу каждый листик и кустик), но, может, именно от этого я впадаю в депрессию и снова еду туда, где надо что-то создавать.
— В 2017 году в Голливуде вам предложили роль командира российского карательного батальона на Донбассе, но вы от нее отказались. Часто ли в вашу спортивную и творческую жизнь входит политика и чем вы руководствуетесь в принятии решений?
— По сценарию того фильма я с друзьями должен был разрушить мирную украинскую деревушку. И дело не в политике. Представленный мне синопсис был бездарен и банален, в нем ничего художественного с точки зрения драматургии не было, тем более — ничего человеческого. Мне это неинтересно. И если на месте украинской деревушки была б сальвадорская, то решение мое осталось бы таким же.
— Тем не менее вы выступили в поддержку Мамаева и Кокорина. Не кажется ли вам, что есть игра по правилам и без…
— Да, поддержал с первых секунд. Я знаю, что было, и, на мой взгляд, именно с ними сыграли без правил. И мне эта ситуация до тошноты, до рвоты неприятна. Так и слышу генеральский голос: «Мочить до конца!»
— Как вы отдыхаете?
— Долгое время жил на побережье, неплохо хожу на доске по волнам. Могу два часа идти в одну сторону и столько же обратно. Почти профессионал в этом. Люблю со стороны моря интересные места находить. По закону пляжи в Малибу открыты для всех, но со стороны набережной вход на красивый пляж найти крайне сложно. Местные от посторонних глаз его засаживают растениями. А со стороны моря все видно. Однажды иду на борде и вижу чистый пляж, песок и на нем — ни единого следа человеческой ноги. Думаю: как туда пройти? Причалил, увидел в кустах лесенку, поднялся и нашел дверку на улицу. А когда отошел на пять метров и обернулся, то входа уже не увидел. Теперь на этот пляж езжу постоянно.
— А чего, на ваш взгляд, российским пляжам не хватает, чтобы они красивыми были?
— Первое — чистоты. В прямом и переносном смысле. Недавно в Дагестан ездил. Может, конечно, не в пляжный сезон попал, но мне не по себе стало. Я собрал мусора, сколько смог. А местные люди, видимо, уже притерпелись.
— Как вам наш город?
— Тысячу раз в Краснодаре был, турнир успешно провел, правда, давно, лет десять назад. Надеюсь, что и сейчас наши планы срастутся, а они у нас грандиозные. Нравится мне город.
— Что посоветуете юным краснодарцам, желающим достичь успеха?
— Довести до совершенства свои умения в том, что они любят. И это обязательно даст результат.
Читайте новости там, где удобно: Vk, Оk, Яндекс.Дзен.