Ответы на эти и другие вопросы — в интервью с заместителем директора по научной работе Института физики Земли им. О.Ю. Шмидта РАН, заведующим лабораторией фундаментальных проблем экологической геофизики и вулканологии, членом-корреспондентом РАН, доктором физико-математических наук Алексеем Собисевичем.
Вулканологов меньше, чем космонавтов
— Алексей Леонидович, благодарю, что нашли время ответить на вопросы. Я обратилась к нашему уважаемому земляку, ученому с мировым именем Владимиру Бабешко с просьбой порекомендовать вулканолога, который мог бы рассказать об Эльбрусе. Владимир Андреевич советовал обратиться к вам. Сказал, что вы его ученик и лучший в мире вулканолог. Расскажите о себе, пожалуйста. И почему вы выбрали именно эту специализацию?
— Академик РАН Владимир Андреевич Бабешко — мой учитель, под его руководством в далеком 1995 году защитил кандидатскую диссертацию по механике, а уже потом, работая в Институте физики Земли, погрузился в проблемы геофизики и вулканологии, где очень пригодились полученные ранее навыки решения классических задач механики деформируемого твердого тела. Говорят, что настоящих вулканологов на нашей планете меньше, чем космонавтов. Возможно, эту шутку придумали сами вулканологи, однако, следуя аналогии, раз у нас нет «лучших в мире космонавтов», то и про «лучших в мире вулканологов» давайте воздержимся.
— В моем представлении быть вулканологом так же романтично, как и геологом или океанологом. Есть романтика в вашей работе?
— С этим у геофизиков всегда было хорошо. Как и наши предшественники, которые работали, скажем, лет пятьдесят назад, мы продолжаем жить в палаточных лагерях, по вечерам ловим рыбу и сидим у костра с песнями под гитару, безуспешно отмахиваясь от прекрасных северных насекомых. Но при этом пользуемся электрогенераторами, а спутниковый терминал раздает по палаткам беспроводной интернет. У нас сейчас романтика с элементами комфорта. Спим по ночам крепко, потому что весь день приходится носить научное оборудование. Тот же сейсмометр — наш основной инструмент — довольно тяжелая штука.
— Вы, наверное, побывали в окрестностях многих активных вулканов нашей планеты.
— Честно сказать, не так уж и много активных вулканов довелось посетить. В нашей стране это Мутновский и Карымский на Камчатке, Эльбрусский вулканический центр, а за рубежом — вулканы Италии и Исландии.
— Какие в нашей стране вулканически и сейсмически опасные регионы?
— Основные — это Камчатка и Курильские острова. Кстати, за некоторыми вулканами, например Авачинским, Безымянным, Корякским, Малым Семячиком и Ключевской сопкой, можно понаблюдать через интернет — данные с вебкамер передаются на сайт Камчатской группы реагирования на вулканические извержения.
А на этом сайте можно отслеживать вулканическую и сейсмическую активности Земли.
— Я открыла первую ссылку, чтобы посмотреть Шивелуч, который недавно громко заявил о себе. В вебкамерах ночь, конечно, — не сразу сообразила. Надо будет заглянуть, когда ночь наступит у нас. А последняя ссылка показала, что сейчас на планете активны 22 вулкана. И к ним есть пояснительная информация. Например все у того же вулкана Шивелуч «появился новый кратер диаметром 1 км». А еще там продолжаются «взрывы…» Как интересно!
— Да, там же есть информация и о цветовом коде опасности. Сейчас его снизили до оранжевого. Это второй уровень из четырех, а значит, самолеты будут по-прежнему корректировать свой курс, чтобы облететь пепельное облако.
Вулканический пепел — это не пепел в привычном нам понимании. Это мельчайшие частички стекла, которые как минимум ухудшат работу самолетных двигателей. Еще вулканический пепел очень тяжелый. Под его толщей — в интернете много видео — проседают крыши зданий. При этом камчадалы после недавнего извержения вулкана Шевелуч умудрялись «лепить» пепловиков.
Снимают по три урожая на вулканических землях
— На этом же сайте с удивлением узнала, что в Антарктиде есть активный вулкан — Эребус. И в США — подводный вулкан со смешным названием Ага. В сопроводительной справке написано, что «беспорядки» и «взрывы» там продолжаются и сейчас.
— База данных вулканов планеты может пополняться как раз подводными вулканическими центрами. Все наземные хорошо известны. Несколько лет назад в Тихом океане был открыт вулканический массив, который назвали Таму. Его потенциал превосходит даже Йеллоустонский вулканический центр.
— Алексей Леонидович, а как следят за вулканами?
— С орбиты планеты научными группировками спутников, которые работают в различных частотных диапазонах. Практически в режиме реального времени мы видим в вулканических центрах температурные, магнитные и гравитационные аномалии, вертикальные перемещения земной поверхности. Объем получаемой информации огромный. Ученым приходится быстро и правильно ее обрабатывать, конечно, не без помощи искусственного интеллекта.
Прорыв в исследованиях в свое время сделали квадрокоптеры. Теперь не нужно лезть в кратер, чтобы взять пробы, это может сделать беспилотный дрон. А если он будет еще и с тепловизором, то найдет поверхностные тепловые аномалии на труднодоступных горных участках, куда человек не доберется. Одним из перспективных направлений в изучении современной вулканологии является создание многодисциплинарных, комплексных геофизических обсерваторий.
— Все серьезно. Почему тогда продолжают регулярно гибнуть люди, например в Индонезии?
— Действительно, в Индонезии, как и в других густонаселенных странах Тихоокеанского огненного кольца, при извержениях погибали и продолжают погибать люди. При том, что работают системы мониторинга и раннего оповещения. Дело в том, что на плодородных землях, которые прилегают непосредственно к вулканам, фермеры снимают по три урожая в год, игнорируя реальную опасность. При этом многие эвакуируются, только когда извержение уже началось, не обращая внимания на ранние предупреждения об угрозе, которые нередко бывают и ложными. Не всякое вулканическое дрожание заканчивается взрывом в кратере.
В Индонезии около тридцати пяти вулканов, в зоне поражения каждого — а это радиус в 30 км — проживает около миллиона человек. На Филиппинах подобных вулканов пятнадцать, в Сальвадоре, Гватемале и Мексике — по восемь, менее пяти — в Эквадоре, Никарагуа, Эфиопии и Японии. К счастью, в нашей стране таких вулканов пока что нет.
— А где еще в нашей стране есть вулканы, кроме Камчатки и Курил?
— В Бурятии, Приморье, на Чукотке, в Прибайкалье, на плато Путорана, в Крыму, на Северном Кавказе.
— Про Кавказ можно подробнее? После землетрясений в Турции и активации вулканов по всей планете в интернете появилось много информации о том, что якобы скоро проснется Эльбрус. Собственно, прояснить ситуацию с этим вулканом — основная цель нашего интервью. Может, нам уже стоит чемоданы собирать?
— На Кавказе несколько древних вулканов. Вас интересует Эльбрус, потому что он ближе к Кубани? Хочу успокоить: на нашем веку вулкан не проснется, это проблема будущих поколений.
— Что нужно для того, чтобы обеспечить полную безопасность регионов юга России? К чему бы вам хотелось привлечь внимание?
— Данный вопрос выходит далеко за рамки научной проблематики, охватывающей затронутые нами опасности эндогенной природы — вулканизм и сейсмичность. И все же, как мы уже говорили ранее, вулканизм на Кавказе — проблема грядущих поколений, вопросы же сейсмобезопасности напрямую связаны с соблюдением норм и правил строительства в сейсмоопасных регионах. Последствия несоблюдения аналогичных нормативов мы имели несчастье засвидетельствовать после серии катастрофических землетрясений в Турции и Сирии.
Если же говорить о том, что лично меня беспокоит как ученого, так это отсутствие современной сети сейсмологических наблюдений в Крыму. Дело в том, что на существующих там сейсмостанциях оборудование по большей части не обновлялось с советских времен и представляет собой, по сути, все еще работающие, но уже потенциальные экспонаты для музея сейсмологической аппаратуры Геофизической службы РАН.
— Какое, по вашему мнению, в нашей стране самое безопасное место? Где меньше всего вероятность катаклизмов?
— Безопасность — понятие относительное, и, на мой взгляд, совсем не обязательно ограничиваться масштабами нашей страны. Насколько безопасно находиться на нашей планете, если подумать об астероидной опасности или о массивном выбросе вещества солнечной короны в направлении Земли? Подобные явления гарантируют быструю глобальную катастрофу, но почему-то актуальной темой для СМИ остается лишь возможность извержения уже поднадоевшего всем североамериканского «супервулкана».
На самом деле, в кальдере Йеллоустоун гораздо чаще происходят обычные, так сказать, «не супер» извержения, сравнимые с взрывом горы Святой Елены в той же Северной Америке в восьмидесятых годах прошлого века. Такое событие местного значения угрожает разве что живописным пейзажам Национального парка.
— Вы смотрели трилогию «Властелин колец»? В конце фильма хоббиты, главные герои, подбираются к жерлу извергающегося вулкана, а потом лежат на островке, вокруг которого течет раскаленная лава. Такое в жизни возможно? Наверное, воздух над лавой тоже раскален? Человек может выжить в таких условиях? Или такое под силу только хоббитам?
— Фильм смотрел давно и этот момент как-то не помню. В интернете немало видеосюжетов о любителях острых ощущений, которые, например на Гавайях, бегают на потеху своих подписчиков по только что застывшей лаве с последующим тушением подгорающих башмаков. Не подкачали и наши туристы на Камчатке: есть видео с запеканием картофеля в фольге у фронта медленно движущегося лавового потока. Тем не менее для взятия образцов расплава непосредственно из раскаленной лавы вулканологи надевают специальные теплозащитные костюмы. Кроме того, не стоит недооценивать эффект от воздействия вулканических газов, щедро выделяемых свежей лавой.
— Наш традиционный вопрос в интервью с ученым. Если бы была возможность получить ответ на абсолютно любой вопрос, что бы вы спросили? Какая тайна мироздания не дает вам покоя?
— Если выбирать из тайн мироздания, то это время, а точнее, его физическая природа.